рукоПИСЬ

[Manya_K]

Добрый день, уважаемые!

Как известно, активное общение на нашем форуме способствует раскрытию творческих способностей у участников. Результатом такого раскрытия стало написание несколько произведений, полюбившихся форумчанам.

В этой теме я хочу собирать такие выплески литературного (а, может и не только литературного) творчества.

Тему закрываю, дабы не зафлудить!


И начну, естественно, со Сказки!

[Manya_K]

Автор

Действующие Лица и Исполнители:

Дед Мороз - Manya_K
Посох Деда Мороза - iSergio
Снегурочка - KALENDAR.RU
Птица на плече - ptitsa
Зал -
Мешок С Подарками - ...всё врут календари...


Действие 1-ое.

Дед Мороз, входит, отряхивая валенки Посохом.

- А что, никаго падонкоф ищо нет?... ууу, ленивые п*длы, кой х*ен торопиться было...
(вглядевшись в накуренный Зал)
... не, смотри ж ты, кто-то есть.
(меняясь)
...здравствуйте, детишки! Встречайте своего Дедушку! Просили подарки, засран...хм…заждались, чай? А?

Зал:
- уууу...

Птица:
( исполнив с испугу на левое плечо Деда, перелетает на правое плечо).

Дед Мороз:
- Что, милая Птичка, полегчало в тепле?... ты моя хорошая... небось, за Снегурочкой скучаешь, ну да, у неё жопытаж больше...? Ну, ничего, сейчас мы её позовём... Ребятишки, позовём Снегурочку??!

Зал:
(зовёт, нецензурно)

Дед Мороз, с размаху стучит Посохом об пол.

Посох, орёт:
-Туктуктук!

Снегурочка, входит

Дед Мороз:
(тихо, в сторону)
- ...ууу, тормоз...
(громко)
-Здравствуй, деточко, здравствуй, юное!... как добралося ты, наше солнышко?

Снегурочка:
(зависла)

Дед Мороз:
- Ну?

Снегурочка:
- Хагашо.

Дед Мороз:
- Ну ребятишки - начинаем праздник!... (стучит Посохом)

Посох:
- ...пореже, ну...

Конец первой части.

2-я часть первого действия

вводится новое Действующее Лицо:
Мешок С Подарками - ...всё врут календари...

Снегурочка:
- Гебята!... Дедушка Могоз попгосил меня поздгавить вас ггомко и кгасиво, но я...я забыла стишок, котогый он мне сочинил... Помогите мине, сделайте мине пгиятно!

Зал:
- ...здесь?

Снегурочка:
(уклончиво)
...давайте вспомним стишок вместе?... Вы какие стишки знаете?...

Зал:
(ржёт, каждый о своём)

Снегурочка:
- Я вот, когда заневестилась (кгаснеет, стесняется), вот такое любила стихотвогение, неизвестного автога с длинным ником:
(читает нараспев, закатывая зрачки)
Ой, дивчонки, хогошо -
Снова к милому иду...
А милёнок - не пгишёл,
Да и ну его в вообще...

Зал:
(хором заканчивает стихотворение вместе со Снегурочкой)

Появляется Дед Мороз, пиная перед собой набитый добром Мешок С Подарками.

Снегурочка, кокетливым басом:
- А что это у тебя, Дедушка?

Дед Мороз:
- Не видишь, что ли, ду*а старая.. ну, внучка моя милая, распрекрасная, щёчки насвеклённые,... не видишь - мешок это с г..,, то есть - Мешок С Подарками припинал я вам на радость, ребятушки дорогие!...

Снегурочка:
(поворачивается к Залу, хочет повторить "Ребятушки дорогие", вовремя одумывается)

Мешок С Подарками:
(ёжится, хихикает, с кем-то ритмично возится)

Дед Мороз:
(грозит Мешку Посохом)
- Мешочек, кончай уже, баловник, тебя все ждём!

Мешок С Подарками, со вздохом исполняя просьбу:
- Я, Дедушка, цельный год по твоему приказу подарки копил, вот - отдать готов. Только пусть ребята сами скажут, кому из их друзей - что, а для себя пусть ничего не просят, за них друзья ихние ехидные постараются...

Снегурочка, набрав воздуху, громко, пафосно:
- Гебя... (осекается)

Дед Мороз:
- Ну, что ж, ребятики, прав Мешок. Говорите, кому из вас чего не хватает.... только чур - на Мешок не обижаться, что прикажут - он то и выдаст, заслужили, значит.

Посох, трогательно касаясь Деда Мороза, и от этого увеличиваясь в размерах, сверху вниз смотрит на Деда Мороза, стесняется попроситься в туалет.

Мешок С Подарками:
обьявляет конец 2-й части первого действия.


За сценой.
Стоят:
Новый Год ака ОдетыЙ, Кризис ака Идиллия, Грустный Новогодний Заяц - EXpressprePRINT
Весёлый Новогодний Заяц - Irene,
Вакула - npenpecc,
Лель - Светланка

Весёлый Новогодний Заяц:
( вертя вокруг своей оси наградами природы)
-... ну, ну когда же мы пойдём ТУДА? ой, ну когда, а?... ну, смотрите, смотрите - они уже выворачивают Мешок наизнанку, мы же... я же тожа хачу падарков, скажите, чтобы на меня кто-нибудь показал Мешку и велел выдать мне подарок!...

Грустный Новогодний Заяц:
- Не суетись, подойдёшь потом к Мешку отдельно, то, сё. Он с двойным дном, я точно знаю. Да вон, хоть у Кризиса спроси... он пробовал его колыхать - никак. Как мешок со смехом, ржёт только

Кризис:
- А я никуда не спешу, знаете ли. Мне Снегурочка сказала, что её любимое занятие - считать проплывающие мимо трупы врагов, мне понравилось... врагов у меня, правда, нет, все боятся, но концепция хороша. Посмотрите на Снегурочку… (смотрит в дырку занавеса)... колода-колодой с виду, а философ.

Новый Год:
- Со Снегурочкой спорить люблю, я вообще только с ней спорить и люблю. Задашь, бывалоче, вопрос - и можешь спать идти до Старого Меня... как раз она с ответом прибежит.


Весёлый Новогодний Заяц:
(дёргает за рукав Вакулу)
- Слышь, рукастый... прессани Мешка, а?... напугай его фото*опой, пусть подарок отдаст...

Вакула:
- Ушастый... ну, откуда в такой маленькой голове столько мозга, а? Ты глянь, какой я здоровый и какой он,... кого там прессовать?... он сам сдуется, когда подарки из него выпотрошат...

Кризис:
- Вы все говорите странное, не о том. Думать надо, как ужиться со мною, а вам всё смефуёчки в голову лезут... вон, смотрите, существо блондинистое, изящное, стоит - сразу видно, грустит. Значит, уже был я у него, многое понял он.

Вакула:
( нахмурившись в усы)

А, это Лель, его ты не замай!... Снегурочку он любит безответно, к тебе ж не обратит вниманья даже. Когда-то что-то между ними было, но чувство то осталось с ним одним - она его за муки полюбила, а он её за состраданье к ним...
Так со Снегурочкой не вышло у него - он задал ей вопрос, она подвисла думать... ответа ждёт уже, бедняга, третий год. Не тронь романтиков, им без тебя хе*ово.

Кризис:
- Не трону, что ж. Полно других забав...
(обращается к Новому Году):
- Ну что, братан, пойдём по жизни вместе?
(уходят, обнявшись)

Весёлый Новогодний Заяц:
- Ну вот, ушли... Как красивый мужик - так сразу к мужику... а нам как быть?..., не баб же целовать!
(идёт знакомиться с Лелем)








Новый Персонаж:
Планше - AMGrafix

За сценой.

Планше:
(торопится, приклеивая усы и пуша перья, на шляпе)
- Сейчас, сейчас... ботфорты, шпагу... - не отличишь от д'Артаньяна... самбукой доберу отвагу и буду мачом без изьяна...

Новый Персонаж:
Норма Расхода Бумаги - millikot

За сценой.

millikot
(ходит, учит роль)
- На утренниках разных
Детишкам разных лет
Играл Котов проказных...
Терпенья больше нет!

Но в кризисе - героем
Я стал!... Величиной!
Боитесь геморроя -
Советуйтесь со мной!


Действие 2-е.

Новые Действующие Лица:
Волк - Valery
Пограничник с Собакой - tipptopp

Сцена затемнена, свет софитов сведён в пучок в центре площадки, в середине пучка стоит Мешок С Подарками.
Тишина, Зал ожидающе притих, слышно лишь потрескивание самокруток, распространяющих едковатый сладкий аромат.

Мешок С Подарками:
(чихает)

(из-за кулис, инкогнито)
- Будьте здаговы!

Мешок С Подарками:
- Тебе назло - всегда...

Появляется Волк, подходит к краю сцены, всматривается в Зал, делает зубами щёлк.

Зал:
- ...ооох

Весёлый Новогодний Заяц, высовываясь из-за кулис:
-...хи-хи-хи... то ли ещё будет...!
(выпрыгивает на сцену, делает "колесо", убегает со сцены, успев помахать Залу лапкой и хвостиком)

Волк, не отрывая взгляда от Зала:
-...ну-ну, посмотрим.
(уходит)

Появляются Пограниник с Собакой.
(пытаются говорить оба одновременно, Собаке надоедает первой, и она затихает, Пограничник продолжает начатую мысль):
- ...и вы все знаете, что я прав. Подарков ждёте?... да, местком составил списки. Но кто протянет руку без заслуг - собака пообедает рукой, а я доем остаток... понятно всем?

Зал:
... дааа, Каа...

Пограничник с Собакой:
- Вольно, желающие могут разойтись и оправиться. Мне у Мешка закажете медаль, Собаке - две.
(уходит)

Мешок С Подарками
(молчит, и не такое видел)

Конец 1-й части 2-го действия.

Новый Персонаж.
Бедуин - Дима Пупин

Бедуин, скрываясь средь Зала:
(пишет записку, бросает на сцену)

...Мешок! Кончай трепать мне нервы, сц*ко!... спираль твоих витийств мне недоступна, я человек конкретный, без базара. Не для себя желанье, а для дела... верблюдицу купил я непочатой, хочу, чтоб прямо здесь её почали. Куда вести? Ты обещал желание исполнить, так что - укажь любителя верблюдиц.... так, чтобы опыт был.
В долгу я не останусь, и исполнителю добром отвечу тем же.

Новый персонаж:
Добрый Фей - роль вакантна, поэтому пока в маске!

2-я часть 2-го действия

К Мешку, всё так же стоящему на сцене, выходит Добрый Фей в маске.

Добрый Фей , обращаясь к Залу:
- Громадяне! Може хто пидскаже, де знайты та звычайно послухаты инши козацки думы... Про думы раньше знал, але николы не чув....
(спивае):
Ой, кряче, кряче да чорненький ворон ...

Мешок С Подарками, прерывая:
- Послушай, Злобный Фуй...

Добрый Фей:
- Я - Добрый Фей!...

Мешок С Подарками:
- ...не вижу разницы... тебя послушать, так я - Мiшок чи З Подарунками, чи З Пiдарками..., тьфу...
Ты слышь, Феила, здесь говорят по-русски! Здесь русский дух, неуж не чуешь?

Добрый Фей, принюхавшись к Залу, растерянно:
- ...Чую…

Мешок с Подарками:
- Так не ломай язык! Ты вышел за подарки потрещать?... ну и базарь по делу. А на холоймес здесь не разведёшь, здесь каждый третий - из того народа. Понты твои не катят, тут все полиграфисты..., они свои понты не знают, как пристроить. Ты думай лучше, как живым уйти, когда кому подарков не додашь... насадят на спиральку голым блоком - и пикколо тебе.

Добрый Фей, проникшись:
- Товарищи мазурики!
Здесь (показывывает на Мешок) - куча добра. Сейчас оно пока в зазипованом файле на эфтипи, и наша с вами задача - корректно его открыть к раздаче, не повредив массив данных... Там, за сценой - туча ёханутого ряженого народа, каждый из которых мог бы с успехом выступать на Евровидении, но пришёл сюда, чтобы поделить добро Мешка.
*опа в том, что просто так они не могут его себе взять, ведь это же сказка - а в сказке себе ничего просить нельзя, надо просить за других и надеяться, что таки те фраера тоже не прогонят фуфло в ответ....
Начнём подарочную сессию с тех, кто за сценой - пусть первым выйдет Дед. С него просили чуда - ему и отвечать, пусть первым он одарит хоть кого-то, а там посмотрим, что ему подарят. Ведь правило одно: дарить возможно то, чего одариваемому не хватает, на взгляд дарящего...
(отступает в тень)

Мешок С Подарками:
- Молодец, Фуфел.

Добрый Фей, из тени:
- Я Фей.

Мешок С Подарками:
...тоже мне, фей... ты в зеркале себя хоть видел?...

Добрый Фей:
- Не видел, я же в маске.

На сцену выходит Дед Мороз, таща за собой упирающийся Посох.

Мешок, не дожидаясь, пока они займут позиции по пьесе, быстро подползает к краю сцены (луч софита следует за ним, оставляя остальную сцену в дымке полутьмы...) и громко шепчет Залу:
- Вам с Дедом - повезло... Я старый уж Мешок, о Дедах слышал разных... вот, говорят, то ль быль, то ль небыль, но уверяют - правда:...

(свешивается со сцены, говорит в полной тишине, слышно лишь как Дед шипит на пытающийся приобнять его сзади Посох):

- 1 января, 9:00, детский утренник. Полон зал дошколят с нарядными мамами, в ожидании чудесной сказки ребятня присмирела, вцепившись в ручки кресел. На сцене - никого.
Проходит 5, 10, ...15 минут после третьего звонка - на сцене никого. То и дело по залу прокатываются волны приглашающих хлопков, затихают, начинаются вновь... Край занавеса отодвигается, выходит Снегурочка:...

(Мешок рисует руками в воздухе гитару с большой нижней декой)

... и говорит, то и дело оборачиваясь назад: - Здравствуйте, ребята! (гром аплодисментов)
Вот и прибыла я к вам на праздник... но что-то Дедушка мой задерживается... (с испугом смотрит на занавес, в котором изнутри кто-то копается, пытаясь найти проход на сцену...)... давайте его позовём все вместе, ладно?..
Зал с готовностью орёт :
- Дедушка Мароз!! Дедушка Мароз!!!
Из-под занавеса на четырёх выползает мужик в красном, встаёт. Взорам детворы открывается вид на облома в костюме, но без рубашки, на который сверху одета огромная шуба Деда Мороза. Белая борода на месте, но так как шапка - в руке, видно, что борода продета за ушами на резинке.
Мужик:
(обводит зал глазами, пытается сфокусироваться):
- ДЕТИ!... заболел ваш Дедушка...! (плачет, уходит, больше в течение спектакля не появляется)...

Мешок С Подарками:
- ...от так от.
Зал
(рыдает)

Мешок С Подарками отползает назад, Зал присматривается к имеющемуся в наличии Деду.

Дед Мороз:
...ну, кто старое помянет... у нас в профсоюзе такого не бываить, слава те... У нас супротив таких случАев Посохи выдали - он за тебя на банкете и выпьет всё, и сожрёт, и потом его на себе до дома тащи... а он ж тяжёлый, падоног, падает и падает...

(злобно смотрит на Посох, спохватывается)

- Ну, что это мы, давайте Сказку доигрывать!

Дед Мороз, запнулся, как будто забыл слов

Голос из Зала:
- Дед, етить твой посох! Ну не томи уже, девки стынут, водка выдыхается... давай гони про подарки, раздадут - и на дискотеку!

Появляется новый Персонаж:
Двое Из Ларца, Одинаковых С Лица - Page Up , Ant


Новые Персонажи:

Ёлка – Светланка
Вот и Сказке Конец – Мешок С Подарками
Пенёк из Зала – да кто угодно


Дед Мороз, нерешительно решается сказать, обращаясь к Залу:
- …дети! Я не аратор ни разу, и не копиврайтер. Да и Дед я совсем недавно – работал маньяком на гоп-стопе, погоняло Морозко… Потом на пенсию пошёл – стал посылать вместо себя молодого (кивает на Посох, тот делает по-блатному книксен, что-то дожёвывая), ну, само собой, все терпилы знали, что он от меня… так и звали его – отморозко.
Я это к чему… я с вами, ребятушки, здесь говорить много не буду. Кому интересно побольше узнать про жизнь мою прошлую, мультики посмотреть, ну, там - прокатиться на шарабане и получить пакетик леденцов – милости прошу ко мне в гримёрку после спектакля. Группами по трое, силы уже не те.
А Мешком заместо меня покомандуют Птица да вон Фей в тенёчке, они и скажут Главное за сегодня…

Птица, вылетая из-за кулис и вспархивая на плечо Деда:
- ...Сначала пожрать!

Посох, вспархивая на другое плечо Деда:
- Да!

(поёт):
…дывлюсь я на нибо,
Тай думку хадаю –
Чому ж я ни Птица,
Чому ж ни литаю…

(жуют с Птицей, обнявшись)

Дед Мороз, тихо:
- …живоглоты, мля.

(громко)

Что ж, Добрый Фей – твой час пробил… звезди.

Добрый Фей, выходит из тени:
- ...Встречаем Новый Год!

(величаво выходит Новый Год, за ним крадётся Кризис и уныло бредёт Грустный Новогодний Заяц, держа на палочке табличку с надписью «Знаю, но не скажу»)

Добрый Фей:
- Ёлочку сюда! И – выходите всё!

Появляются Снегурочка , Весёлый Новогодний Заяц , Пограничник с Собакой, Вакула, Планше , Норма Расхода Бумаги , Волк, Бедуин и Двое Из Ларца, Одинаковых С Лица.

Выносят охренительно нарядную Ёлку в сногшибательном мэйкапе и с оригинальным шлейфом в виде Гирлянды.

Гирлянда: ищет, куда бы воткнуть штепсель.

Зал: ахает , узнав в Елке… Леля

Весёлый Новогодний Заяц: ахает, узнав, кто на самом деле тот красавец, с кем он целовался за кулисами… бормочет:

Голову мне закружил
Красивый мальчонка
В ШварвАльде

Я испугаюсь,
Задрожу, побледнею
Под общий восторг...

Пенёк Из Зала, прорываясь к сцене, сипит:
-... В лесу родилась Ёлочка, А рядом с нею – Пень…
(хрипя, тянет ветки к Елке)

Снегурочка, не давая Пеньку дохрипеть последние две строчки:
- …ствол подрасти сначала, обрубок!...
(задрав подол, молодецки пинает Пенька в конец Зала)

Зал: восторженно стонет, успев углядеть стройную лодыжку над ножкой 46-го размера.

Двое Из Ларца, Одинаковых С Лица, ошарашено глядя на Зал:
- … эти люди… кто они??

Мешок С Подарками:
- Они такие же, как мы, только рожи незнакомые… «Антикиллер» смотрел?...

Планше, молчаливо стоящий среди Персонажей, вдруг делает шаг вперёд, неожиданно высоко и пронзительно кричит в притихший Зал:
- …Констанция!...

Зал: сочувствующе молчит, не зная, чем помочь,… где-то вдалеке над толпой взмывает табличка с рекламой платных телефонных услуг.

Добрый Фей:
- Все здесь?... чудесно, браво! Немало пожелали вы добра друг другу, и мне осталось лишь дополнить малость… Я вам желаю счастья полной кружкой, чтоб был хороший друг всегда с подружкой, и та его жалела теплой ручкой…
И чтобы искры между ними были, ведь счастье – что?...надеюсь, не забыли?...

Все, хором:
- Счастье – это когда тебя понимают!

Добрый Фей:
- И одно чудо я хочу сделать прямо сейчас, для нашей любимицы…!

Слышен звон мобильного телефона.

Снегурочка засовывает руку в декольте, вынимает айфон, читает, замирает в счастье…

Добрый Фей щёлкает пальцами, на заднике сцены вдруг появляется проекция экрана айфона, все видят, крупно:

ЛЮБЛЮ. ЦЕЛУЮ. КОЛЯ.

Зал:
ревёт в восторге.

Добрый Фей:
- …и всем вам я желаю Понимания, и нужного так всем всегда внимания... а этого добра в Мешке навалом… разбирайте…!

Все: трясут Мешок, Мешку щекотно.






Мешок С Подарками, уважительно:
- прикольно, Фен!...

Добрый Фей:
- Я Фей.

Мешок С Подарками, быстро:
- … тогда гони Медаль.

Добрый Фей, быстро:
- … ОК, пусть буду Фен…



Вот и Сказке Конец:
Показывается, закрывает

ЗАНАВЕС

Роли исполняли::

Дед Мороз - Manya_K

Посох Деда Мороза - iSergio

Снегурочка - KALENDAR.RU

Птица на плече - ptitsa

Зал -

Новый Год ака ОдетыЙ, Кризис ака Идиллия, Грустный Новогодний Заяц - EXpressprePRINT

Весёлый Новогодний Заяц - Irene

Вакула - npenpecc

Лель, Ёлка - Светланка

Планше - AMGrafix

Норма Расхода Бумаги - millikot

Волк - Valery

Пограничник с Собакой - tipptopp

Бедуин - Дима Пупин

Добрый Фей- Admin

Двое Из Ларца, Одинаковых С Лица - Page Up , Ant

Гирлянда – hvnchik

Творческо- производственное обьединение "ПТ", 2008

[Manya_K]

Просто Детская Сказка.
Автор



Однажды в Картонном Городе произошла Настоящая Трагедия.
Календарь потерял все свои числа.

Проснувшись, и не увидев на себе привычной поросли милых завитушек, он как-то сразу почувствовал себя голым, излишне бритым, что ли… неуютным и никому не нужным. В голове вдруг подумалось, что теперь он не сможет вспомнить, зачем и почему... а главное – когда всё бывает и случается.
Память тут же услужливо подсказала ему неимоверно странное, и оттого ещё более пугающее слово «альцгеймер»…

С одной стороны, факт работы памяти доказывал существование её наличия, с другой – такой алгоритм поисковой работы памяти Календаря совершенно не устраивал.

Календарь стал думать, что необходимо предпринять в первую очередь. Пока он думал об этом, он успел подумать и о том, что всё ещё может думать, и это его ещё немного успокоило. Если у кого-то есть память и он способен какое-то время, пусть и по инерции, думать – не всё ещё потеряно, даже если уже потеряны числа.



Надо сказать, что в Картонном Городе Календарь обитал не один. Город, пусть и построенный целиком из бумаги и на доходы от её использования, был вполне сложившимся социумом (для детей, которым забыли обьяснить, что такое социум, обьясняем: это то же самое, что детский сад, только воспитатели забыли выйти на работу, и детишки сами научились решать, кто кого кормит с ложечки, кто подтирает кому соплюшечки и кто где спит).

В Городе жило много умных и не очень Жителей, и вот теперь Календарь решал, к кому из них пойти за советом. Он хотел было по привычке просчитать варианты, но вспомнил – считать ему было нечем, числа исчезли.
Подумав, Календарь сообразил, что внезапная пропажа чисел – это или болезнь, или чьи-то проказы, и решил для начала пойти к Доктору и к Страшиле.
Доктор в Картонном городе был один, был он окулист, и звали его поэтому Очевидец. А Страшила просто был страшный, Календарь обычно дразнил его обидными прозвищами-сокращениями, но деваться было некуда – про проказников Страшила знал всё.

Календарь сел за стол и записал на листе мелованной бумаги весом примерно в 180-220гр всё, что задумал – а вдруг выйдет из дома и забудет, кто он, зачем и вообще?... помедлил, и добавил:

- «Не забыть посоветоваться с профессором Х.В. Энчиком…!»

После этого надел бумажные сандалии, фетровую шляпу, закрыл за собой картонную дверь и решительно вышел вон.

Как быстро находить самый короткий путь в нужное место Картонного Города, Календаря учить было не нужно. Он мог и днём, и ночью с необыкновенной лёгкостью ориентироваться в нём с закрытыми глазами и отключённым мозгом, как, собственно, обычно и поступал. Ну действительно, скажите – зачем изнашивать глаза и подключённый к ним мозг, если каждая цифирька каждого числа каждого номера каждого картонного домика прошла ручную модерацию?...
(Для тех детишек, которым забыли обьяснить, что такое ручная модерация, поясняем - это как голосование на выборах: ты заходишь в отдельный кабинетик, совершаешь там действия, которые считаешь правильными.
И, довольный собой, выходишь, искренне думая, что от произведённых тобой, в точном соответствии с инструкцией, действий что-то зависит и ты с этого момента - полноправная часть социума. Щас, ага.)

Вспомнив о числах, Календарь затуманился и ускорил шаг.

Был день, а значит – все в Картонном Городе работали. Это вечерами, когда Жители трудолюбиво отдыхали, нос Календаря безошибочно докладывал его дремлющему мозгу, где сейчас потребляют ахеровку, где бехеровку, а где кошеровку. А сейчас, днём, все работали потому, что знали:
только хорошо уставший за рабочий день Житель может хорошо отдохнуть вечером так, чтобы были силы устать следующим рабочим днём.

Календарь попытался вспомнить, какого числа и куда он зван на бехеровку, а когда – на кошеровку… не смог, обеспокоенно расстроился и без стука вошёл в домик Очевидца, не забыв вытереть бумажные сандалии о бумажное полотенце, заботливо расстеленное перед картонной дверью.

Войдя в домик, Календарь не забыл поздороваться. Он вообще старался всегда быть вежливым, и Жители, зная это, по мере возможности отвечали ему взаимностью. Если были в настроении.

Календарь подошёл к Очевидцу и сообщил ему, что хотел бы у него проконсультироваться.

- Очевидно, – опешил Очевидец - Вы нездоровы?

- Возможно, - уклончиво подтвердил Календарь.

Очевидец усадил Календаря на стул и взял в руку единственный и главный медицинский прибор, который у него был – огромную лупу. За лупу можно было ухватиться только двумя руками сразу, такая она была большая и тяжёлая, к тому же на массивной толстой ручке. Очевидец лечил этим прибором практически всё, что заболевало у Жителей, и Жители об этом знали, поэтому старались не болеть.



В этот раз Очевидец навёл прибор на лицо Календаря. Календарь не знал, что видит Очевидец, но сам он сквозь полированное стекло увидел огромный немигающий глаз Очевидца. Глаз смотрел Календарю в левый зрачок, от чего зрачок, кажется, начинал потихоньку тлеть и дымиться.
Затем Очевидец так же внимательно рассмотрел и правый зрачок Календаря. При этом он вдруг встревожено и неодобрительно зацокал языком, заставив сердце Календаря тахикардически заметаться - в последний раз Очевидец так цокал перед тем, как назначить Календарю свечи от головной боли. Свечи надо было применять глубоко, не обошлось без лупы, и Календарь не хотел бы больше возвращаться к воспоминаниям об этом.

- Жалуйтесь, - разрешил Очевидец.

Календарь рассказал о числах, вернее, об их отсутствии… вернее – об их внезапном исчезновении из его жизни. В общем, как-то рассказал. Очевидец терпеливо слушал, он знал Календаря не первый год, и это был ещё не самый нервный пациент.

Попросив Календаря повернуться вбок, он заставил его читать с большого белого бумажного А1 листа нарисованные там разными кеглями буквы. Календарь усердно читал все, кроме «Р» и «Ща»… пока не увидел над буквами цифры. Он захотел сразу забрать их себе и сложить в числа, но это были чужие цифры, это были цифры Очевидца.

А чужое Календарь брал только тогда, когда считал его своим. Вряд ли Очевидец позволит ему считать эти цифры своими и уж тем более забрать их, - подумал Календарь.
Календарь расстроился и в знак протеста громко и с выражением четыре раза прочитал букву «Р», заставив Очевидца вздрогнуть.

Очевидец сел за стол, положил перед собой лупу и внимательно посмотрел на Календаря.

- Вы нездоровы,- задумчиво сказал он, - но не более, чем всегда. По крайней мере, пропажа чисел с состоянием здоровья не связана никак, иначе они сбежали бы от Вас ещё раньше. Всё, что могу – успокоительный массаж. Хотите?

Зная заранее, каким именно прибором будет производиться массаж, Календарь вежливо отказался.

- Тогда это не ко мне,- резюмировал Очевидец, - медицина здесь не при делах. Вас явно заела внешняя среда, а сегодня вторник, поэтому идите к Страшиле.

Календарь вежливо поблагодарил за совет, тепло попрощался с Очевидцем, с его всеобьемлющей лупой и вышел, аккуратно прикрыв за собой картонную дверь.

До дома Страшилы Календарь брёл не спеша, до Страшилы вообще было из любого места Города рукой подать. Да и не только рукой .
Страшиле вообще давали часто и с удивительным удовольствием. Календаря это всегда удивляло до умиления – Страшила был страшный, молчаливый, как сыч, нелюдимец. Никто никогда не видел, например, чтобы он пел и плясал.
Календарь вообще искренне считал, что давать всё, что дают Страшиле, надо ему, Календарю, а не Страшиле. Для того, чтобы так думали и другие Жители, Календарь часто пел и публично плясал.
Но Страшиле об этом своём предложении он ни разу не говорил, стеснялся почему-то.

Календарь подошёл к искомому домику, занёс руку, чтобы открыть дверь и… унёс руку обратно.
Дверь была деревянной, и в неё требовалось стучать. Календарь давно привык, что все двери в Картонном Городе картонные, но вот Страшила почему-то не любил вторсырьё, и предпочитал натуральный продукт. По мнению Календаря, это было неразумно и расточительно.

- Ох, ёлки, - подумал Календарь. В душе он был ботаник.

Он снова занёс руку, и в этот раз всё-таки постучал. Стучать с непривычки получилось малоубедительно, но его услышали.



- Факофф! – приглашающее раздалось изнутри. Уходить теперь было как-то неудобно, поэтому Календарь вошёл.

Ну? – радушно поздоровался Страшила.

Календарь, пока шёл, решил, как обычно, говорить со Страшилой глупыми намёками и оскорблениями, но тут вдруг почему-то передумал.

- Страшно мне, Страшила…- прошептал Календарь.

Что, числа потерял? – пригляделся Страшила, - Гы…

Последнее замечание означало, что Страшила озадачен, и готового решения вопроса у него нет.

Календарь расстроился и без приглашения сел на стул.
Раньше он такого себе никогда не позволял Наоборот, он старался в присутствии Страшилы всегда стоять – Страшила был не только страшный, но и маленький. И Календарь старался не только стоять, нависая над ним, но и надуваться поимпозантней, чтобы подавить Страшилу своим превосходством.
И один раз на званом ужине это ему великолепно удалось – Страшила увидел, как Календарь надувается, и действительно подавился.
Календарю было тогда тепло и приятно.

- Гы, - продолжал размышлять Страшила, - а ты помнишь, когда последний раз числа у тебя были?

- Вечером были, а утром – уже нет, - вздохнул Календарь.

- А все цифры исчезли, или только твои числа?- Страшила смотрел Календарю куда-то в пупок, отчего у Календаря зачесалась и попыталась спрятаться за печень грыжа.

- На деньгах цифры остались,- ответил Календарь, - только числа исчезли… Слушай, а их украсть не могли?

- У тебя числа красть бесполезно, с ними навык обращения должен быть. Чем красть числа и тупо на них глазеть, проще было украсть тебя, и заставить управлять числами… я бы так и сделал – поделился мыслями Страшила.

- Хорошо, что ты так не сделал – обрадовано сказал Календарь.

- Позже – рассеянно буркнул Страшила, думая о чём-то своём.
- Уяк! – вдруг прихлопнул он рукой пытавшуюся сбежать от него правильную мысль. Мысль охнула от отеческого подзатыльника и вернулась в строй.

- Слушай, - как бы ни о чём начал Страшила, - а ты вообще с числами как обращался? Ты ими только обладал или хоть немного пытался ухаживать?

- Ну, я, это – пояснил Календарь, - я их даже любил, как мог, когда время было. Не жаловались они, молчали…

- А ты с ними говорил хоть иногда, за жизнь там и вообще? Или у тебя с числами было так же, как обычно с девочками у тебя – посчитал до одного, повернулся на другой бок и захрапел? - участливо спросил Страшила.
Он как бы невзначай направил свет настольной лампы в левый глаз Календаря и зашёл ему за спину.

- Числа, они же как девочки – раздалось вкрадчиво из-за спины Календаря, - их постоянно надо по шёрстке гладить…

- Сейчас табуретку выбьет – почему-то внезапно подумалось Календарю.

Но Страшила не стал ничего выбивать, а вместо этого спросил:
- Ты вообще хоть знаешь, где у девочек шёрстка и как по ней гладить?

Календарь ошалело замотал головой, что могло означать: «да», «нет», «не знаю».

- В общем так,- сухо резюмировал Страшила – как юзер чисел ты, конечно, корифей, а вот как хранитель – полный ноль. По моей части тут ничего нет, нет тут ни проказы ничьей, нет, как ни странно, и измены. Ушли числа от тебя, как раньше девочки уходили, и по той же причине - не оглаживал ты их, не забавлял... Ты, кстати, за волосами-то ухаживаешь, гладишь хоть иногда? А за другой частью тела?

Календарь внезапно понял, о чём невзначай предупреждает его Страшила, и мысленно пообещал себе начать исправляться с сегодняшнего же вечера.

- И куда мне теперь? – растерянно сказал Календарь.

Против обыкновения, Страшила не стал подробно обьяснять Календарю дорогу туда, куда обычно обьяснял подробно, а вместо этого сказал:

- Совет мой такой: дело тут научное и антинаучное одновременно. Поэтому иди как можно скорее к профессору Х.В. Энчику, а от него – к Брунгильде. Слушай их внимательно. Возвращайся.

Календарь поднялся с влажной почему-то табуретки, вежливо поблагодарил, и вышел.

Календарь перебирал уставшими уже немного ластами и размышлял. Вернее, не размышлял, а выбирал между научным и антинаучным. Как и стращал Страшила, научным (и даже, как будет понятно позже) был проф. Х.В. Энчик, а его антиподом – Брунгильда.

Календарь тянуло к Брунгильде.
Полное имя её было «Цветокудрая Брунгильда, владеющая Шаманом». Она действительно, единственная в Городе, имела в личном пользовании когда-то заманенного и прикормленного Шамана, и с его помощью управляла погодой, пылесосом и своим собственным настроением. С настроением Брунгильды была связана ещё одна её особенность – в зависимости от расположения духа у неё произвольно менялся цвет волос.

Как-то раз, изрядно подгуляв, Календарь припёрся к её домику с нежностями в 26 часов вечера. Из вежливости постучав в дверь ногой, он стал решительно открывать картонную преграду, не пускавшую его к предмету вожделения. Но делал это не взад-вперёд, как привыкла дверь, а справа налево, как казалось ему удобней и логичней в тот момент.
Разбуженная Брунгильда сделалась циановокудрой, разбудила Шамана, взмахнула им, и в результате Календарь два дня провёл, превращённый в ёжика, жиущего при рыбной ферме.
Брунгильда, будучи особой незлобивой, позаботилась о том, чтобы его хорошо кормили. Его и кормили, постоянно. Селёдкой, щедро вымоченной в молоке.
Охнувший и громко застонавший желудок напомнил Календарю, как именно они с желудком провели неделю после обратного превращения.

Нет,- подумал Календарь,- сначала к профессору.

Как задумал, так и поступил. Сначала, решил он, разузнаю, что думает о моей беде наука, а уж потом – прильну к истокам шаманизма.

От внезапного пронзительного шёпота Календарь вздрогнул и остановился, как вкопанный в придорожье тупой деревянный столб.

- Девочки не нужны? – вкрадчиво булькнуло у него за спиной.



Календарь обернулся и облегчено расстроился. Такой встречи он не то, чтобы не желал, но знал бы – прошёл бы огородами.
Разговор предстоял занудный, собеседник случился настырный, любящий выесть мозг до донышка. Календарь и сам мог вынести мозг кому угодно, но ужасно не любил, когда это успешно проделывали с ним.

Из зарослей крапивы, способной обглодать до костей любого нормального человека и вообще всё на свете, кроме крапивы же, вьюном вылез не кто иной, как Пастор Пупин.

Пастор был известен всему Картонному Городу как завзятый лютеранин по убеждениям, протестант по манерам и коммерсант по вероисповеданию. Пастор мог и обожал продавать окружающим всё, что плохо или хорошо лежит, висит, ходит или давно сдохло.
Календаря откровенно настораживало то. что фамилия Пастора лишь на одну букву отличалась от фамилии действующего премьер-министра, а таких совпадений Календарь не любил. Поэтому он с Пастором Пупиным иногда ужинал, но никогда не завтракал.

- Так что с девочками-то? – настойчиво повторил Пупин, сверля глазами переносицу Календаря, - Хорошие девочки, все как одна натуральные блондинки, из Чухляндии.

Календарь как-то слышал краем уха про то, что Пастор Пупин в последнее время зачастил в угро-венгерские дебри, тоннами свозя туда и успешно сбывая непоступивших абитуриенток из Незалежной Страны и различные виды светлых несмываемых полиграфических красок.
Так что были у Календаря основания сомневаться в аутентичности барышень и природном цвете их стриженого мехового покрова.

Приняв молчание Календаря за обоснованное колебание перед покупкой, Пастор Пупин бросил последний, убойный аргумент:

- Девчонки весёлые, про мамо на разных языках душевно поют, и безопасные, все со спиралью двойной навивки... Спираль отечественного производителя, какого – не скажу, тайна. За сто долларов – скажу.

- А отдельно спираль нельзя купить? – грустно промямлил Календарь, чтобы хоть как-то поддержать разговор, и попытаться извлечь из него хотя бы минимальную пользу.

- Отдельно нельзя, - вздохнул Пастор, - только в сборе.

- Что, всю спираль вот туда и загнал? – догадливо смекнул Календарь, давно ломавший голову над вопросом, где именно может оказаться внезапно пропавшая с рынка спираль.

- Всю, - радостно доложил Пупин, - и не хватило даже, со школьных тетрадей поснимал.

- Да, кстати! – (Пупин вспомнил, что пришёл сюда удачно продавать, а не языком чесать. Язык он вообще чесал редко, и только тогда, когда проповедовал за лютеранство, Чухляндию или просто так) - …кстати! Всё - ручной сборки, все с клеймом на попе и гарантией на время покупки!

- А после покупки что?- механически спросил Календарь, думая, как бы сбежать.

- Так потом они ко мне же и возвратятся, и я их ещё раз продам... спираль - так уж точно, я Вам такую уже продавал.... – резонно ответил Пастор Пупин, - Ну так что, берёте? Могу под заказ… Вам какого числа доставить?

Вопрос о числах неожиданно для Пупина вывел Календаря из себя, поводил вокруг и привёл в бешенство.

- Вон отсюда, шаромыжник! – хрипло заорал Календарь, бешено вращая зрачками глаз, - У меня нет чисел, но есть вегето-сосудистая дистония, и если я кончусь прямо тут шас, хоронить будут за твой счёт!...

С этими словами Календарь повернулся и пошёл, оставив обескураженного Пастора Пупина без сознания и без заработка.

Календарь размашисто шагал, растопыренно махая руками в такт собственному топоту. Он был рассержен.

Сначала Страшила своими вкрадчивыми вопросами про шёрстку девочек, а потом Пастор Пупин своими предложениями девочек в сборе со спиралью заставили Календаря расстроиться, как расстраивается старый, никудышный, с проржавевшими струнами и изьеденный мышами рояль.
Он вдруг вспомнил случай, когда он пытался развлекаться с девочкой, будучи в гондоле, и что из этого вышло.

- Советчики, ёлки, - думал Календарь, - елозят мне по мозгу своими советами… умники! Их бы ёжиком на рыбную ферму (Календаря передёрнуло), посмотрел бы я на них!...

Голосистый шальной окрик заставил Календаря забыть вспоминать, как он жрал ёжиком рыбу, и испуганно остановиться.
Солнышко уже сумерничало, дорога слегка туманилась, из этого тумана раздался задорный клич:

- А вы знаете, кто этот мощный старик?? Кто этот гигант мысли?…

Календарь несколько раз испуганно оглянулся, но так и не понял, кто это орёт про него такое. Поскольку источник шума был, кажется, впереди, Календарь сделал несколько шагов и заглянул за поворот.

За поворотом стояли двое: .

Календарь успокоенно охнул про ёлки.
Это были его товарищи - записные хулиганы и дебоширы Города, дантист Пужап в неизменной капитанской фуражке, снятой им по случаю с какого-то заплывшего морячка, и рецидивист Ар Синий в синем же костюме на голое тело, прозванный так за отсутствие свободной кожи под покрывавшими его целиком тату, которые отображали путь правильного пацана 58-ми лет с первой до задней ходки.

Закадычные друзья, прозванные так потому, что периодически брали друг друга за кадык, занимались любимым делом - курили какую-то ароматную дрянь и дразнили профессора Х.В. Энчика, хором крича в сторону его домика наборы цитат из разных произведений разных творческих жанров, почерпнутых из стыренных и скуренных ими книжек Городской библиотеки.
Судя по всему, сегодня с утра они накурились «12 стульев».



Сквозь туман и дым Пужап увидел Календаря и ринулся к нему, раскрывая обьятья и таща за собой Ар Синего.

- Риба моя! – с непередаваемым одесским прононсом орал Пужап.

Когда Пужап первый раз покурил в голову, покрытую отобранной у морячка фуражкой, ему было Видение. Явился ему Моисей (...позднее он заявлялся ещё не раз, каждый раз прощаясь, но не уходя. Они перешли на «ты», и Пужап запросто звал гостя Моней). Моисей грустно сообщил , что теперь Пужап не только дантист, но и ортодоксальный еврей, так как фуражка морячка оказалась законспирированной широкополой чёрной шляпой.

Сначала Пужап переживал, но потом привык, научился здорово готовить рибу-фиш и петь грустное, играя мысленно на скрипке.

Стоить заметить, что и дантистом он был своеобразным, что называется – от сохи. Зубным доктором он не был, нет… выше уже говорилось, что единственным доктором в Городе был окулист Очевидец.
Пужап не ждал, когда к нему придут люди, которым надо вырвать какой-нибудь зуб, наоборот. Когда ему хотелось удалить кому-нибудь зуб, он сам шёл к людям.

Календаря Пужап искренне любил, звал его всегда «риба моя!» и лез мокро лобызаться.

- Здорово, Численник!- обрадовано гаркнул Пужап, - а мы Энчика дразним! Давай с нами?...

- Я уже не численник, а самый несчастный в мире потеряшка,- грустно доложился Календарь, - Я числа потерял, я теперь весь такой потерянный… не нужен никому.

- Экзистенциальность неординарных личностей не всегда может быть понята маргинальным обществом, - утешил, как мог, Ар Синий.

Ар Синий славился точностью и лаконичностью формулировок, что называется – сказал, как отрезал.

Календарю никогда не хотелось, чтобы Ар Синий ему что-нибудь отрезал, поэтому Календарь всегда внимательно прислушивался к тому, что Ар Синий сказал.
В отличие от других жителей Города он не всегда понимал, что именно в данный момент времени сказал Ар, но всегда честно пытался вникнуть.

- Думаешь, не всё потеряно?, - слегка возбудился Календарь.

- Рассматривай этот опыт как детерминированность философского дискурса онтологическим фактом человеческого существования, как способ самоактулизации, - коротко и понятно пояснил Ар Синий.

Услышав знакомые слова, Календарь всё понял и успокоился.

- Я к профессору – сказал он друзьям, - подождёте меня?

- Конечно! – ответил за всех Пужап, - иди, а мы пока обидные цитаты поорём...!

Ар Синий кивнул и раскрыл недокуренный цитатник.

[Manya_K]

Календарь взошёл на небольшое крылечко небольшого домика профессора и постучал в картонную, естественно, дверь.

Календарь взошёл на небольшое крылечко небольшого домика профессора и постучал в картонную, естественно, дверь.
Поскрёбся тщательно наманикюренным и отлакированным ногтём в картонную преграду, услышал приглашающий звук изнутри и вошёл в жилище.

Профессор Х.В. Энчик был умнейшим в Городе человеком, к тому же, сколько его помнил Календарь – столько он был вечно немолодым, вечно трезвым.
Это профессор придумал для Картонного Города интерьер, интернет, интервью, интернатуру и Интернационал.
Вообще-то, он придумал ещё и интердевочек, но не выдержал конкуренции с Пастором Пупиным.

Вся сильная половина Города старалась, в меру сил, следовать призыву Энчика:

- Настоящий мужчина должен сделать как минимум три дела, и только потом отвернуться и захрапеть.

Календарь обожал Х.В., хотя профессор не одобрял его увлечения Киркоровым. Энчик предпочитал стать и орало Шевчука.



Но Календарь нисколечки не ревновал.
Ему так нравился космический ум профессора и и обороты его изысканной речи, что он был готов не обращать внимания на нелюбовь профессора к обожаемому Киркорову.
Особенно потрясло Календаря последнее изобретение профессора, нано-Микропук. Его практически было не видно, никто никогда его не видел, но слышно было громко, периодически.

- Здоров, корешок - приветливо поручкался с Календарём профессор, - Какой базар у Вас ко мне имеется, или так, чифирку замастырить пришли?

Закончив млеть от звуков, по которым соскучился, Календарь путано и бестолково поведал о своей беде.
Профессор сходу понял и оценил проблему.



- Шняга лажовая, браток… да Вы очко-то прислоните, что вертухаем тут рисоваться, - пододвинул профессор табуретку – щас пораскинем рамсы, порешаем вопрос.

Календарь малоэстетично опустился на мебель и привычно загрустил.

Профессор сел за свой рабочий стол, внимательно посмотрел на Календаря.

- У Страшилы были?- сухо спросил он.

Календарь понуро кивнул.

- Чё гонит старый баклан? – уважительно осведомился профессор.

- Сказал, мол, иди к отсюда. К Вам и к Брунгильде – пожаловался Календарь,- и ещё что-то про ноль нёс, но я не вслушивался.

- У Страшилы нюх на замутки, как у торчка на план, что твой газоанализатор – задумался Энчик – так бы просто он Вам про ноль не втирал…

Профессор схватил арифмометр, что-то быстро защёлкал на нём, изредка быстро поглядывая на притихшего Календаря. Вскоре он удовлетворённо крякнул и победно сказал:

- Зырьте сюда, кацап. Есть такая наука – нумерология. Что-нибудь слышали о ней, контуженный?

Календарь замотал головой, что означало - профессор угадал с эпитетом.

- Нумерология – не пурга голимая, как, скажем. цветокоррекция, а наука о числах, кои нам даны в ощущение от мамкиной сиськи и до белых тапочек… Вы ж, барыга, с числами дела крутили, неужто ни децла не втыкали про это?

Календарь виновато икнул. Он искренне считал, что география директору ни к чему, когда есть навигатор.

- Ну, учить Вас в годах Ваших уже беспонтово,- хмыкнул Энчик,- обьясню главное….
Если цифры и числа от Вас слиняли, как майданная бикса, париться дальше придётся с двоичной системой, это Вам на любом катране пропишут - доходчиво, как младенцу, начал пояснять Энчик.

- Двоичная система – те же числа, все… но через ноль и единицу, как в языке бэйсик на перфокартах… слышали про бэйсик? – на всякий случай спросил профессор, но увидел глаза Календаря, вспомнил , с кем говорит, и безнадежно махнул рукой.

- Короче, если без кипеша – именно это Вам, слабому на передок, Страшила и долбил... Всасываете, стебанутый? - Х.В. увидел, что нет, и пояснил, - Короче. типа, всё начинаете с нуля. Найдёте нуль, а потом к нему палочку – вернутся числа.

- Идите к Брунгильде, она скажет, где шукать.- закончил мысль Х.В. Энчик.

Профессор отвернулся от Календаря и засюсюкал в микроскоп с невидимым Микропуком.

Календарь поблагодарил, повернулся и вышел.
Отдышавшись на крыльце, он решил перед визитом к Брунгильде завернуть вместе с друзьями-хулиганами к её подругам – Светлянке, У-2 и Рен.

Благо, жили они все вместе и рядом.

Осмотревшись с высоты крыльца, Календарь поискал глазами дружбанов-хулиганов. И быстро понял, что глаза можно было не подключать, антисоциальные бузилы отлично искались на слух.

Пока Календарь был у профессора, они поорали немного цитаты, но быстро выдохлись, а если точнее – докурили цитатник. Орать же просто так не стали. Во-первых, чтобы не мешать беседе, а во- вторых – чтобы Энчик не пальнул по ним, как обычно, из двухстволки.

Сейчас на поляне, где они разбили лагерь временного содержания себя, звучала национальная румынская музыка, все пели и танцевали венгерский танец чардаш, почему-то вприсядку.

Календарь подслеповато пригляделся и тугоухо прислушался. Ему показалось, что на взгляд и по топоту количество веселящихся бездельников увеличилось вдвое.
Так оно и оказалось.

В обнимку с Пужапом и Ар Синим деловито приседала в импровизированном чардаше ещё одна парочка-не-разлей-вода, оба – журналисты из местной милицейской газеты.
Один был бывший мент, а второй - будущий. Первого за прошлое звали Экспресс, а второго за будущее – Препресс.



Были они, по обыкновению своему, навеселе, да и на колёсах тоже – два Уазыка с заведёнными моторами стояли неподалёку, создавая вонючим выхлопом и мерцанием фар некое подобие атмосферы Евровидения.

Календарь подошёл поближе и, перекрикивая Уазыки, закричал:

- Эй, шпана! Идти пора!... вы со мной, нет?...

На крик обернулись только Экспресс и Препресс, Пужап и Ар Синий шпаной себя не считали.

- О, Па Хан!,- обрадовался Пужап, выключая музыку, но продолжая ещё какое-то время приседать,- А куда идём?

Пужап иногда звал Календаря Папой и Ханом, отдавая должное возрасту и восточной медлительности. В минуты особой нежности он ещё называл Календаря Неторопливо Думающей Мумией.

- Идём мы сначала к Светлянке, У-2 и Рен, а потом – к Брунгильде,- сухо буркнул Календарь.

Услышав про женское общежитие, Экспресс и Препресс оживились, но при упоминании Брунгильды быстро одели фуражки, кители, портянки и, поскакав в Уазыки, закозлили на них прочь.

- Не хотят в общежитие – не надо, нам больше достанется, – подумал Календарь, сам не понимая, насколько близок к истине.

Правда, досталось ему позже не совсем то, что он предполагал.
Более того, если бы он предполагал, что именно ему достанется – остался бы на поляне танцевать чардаш под национальную румынскую музыку.

Друзья быстро заплевали задорный костерок, вокруг которого водили хороводы в ожидании Календаря. Можно было отправляться в путь.

- Поёдём или на машине поедем? – деловито спросил Пужап.

Календарь недоумённо пожал плечами. Машины у него никогда не было, а то, что было, назвать машиной язык не поворачивался.

- Значит, пешком, - сказал сметливый Пужап.

А Ар Синий вообще молчал. Ведь он большую часть жизни либо катался в специальном кузове (без окон) специальной грузовой машины, либо в специальной теплушке, либо вообще сидел. В дороге и сидя он мог общаться с исключительно одарёнными людьми, которых либо тоже катали в кузовах и теплушках, либо они тоже сидели. Поэтому знания Ар Синего были энциклопедичны, логика нерушима, а речь безукоризненна.

Троица потопала прочь от домика профессора, и вскоре подошла к приветливо манящему пёстрыми занавесками и специальным бельём на сушильнях женскому общежитию.
На крыше общежития яркими красками переливалась полутораметоровыми буквами вывеска:

Баба бабе – враг навеки!

Народ в общежитии жил дружный и не ленивый, поэтому вывеска всегда была умытой и тщательно подкрашенной.

Три барышни, к которым шли Пужап, Ар Синий и Календарь, были закадычными подругами, куда более закадычными, чем Ар Синий и Пужап.



Светлянка в своё время получила от Брунгильды в знак расположения причёску цвета « весна в Арктике», из-зз чего мужчинам никогда не удавалось остаться с нею наедине в темноте, так она светилась.
У-2, будучи девушкой серьёзной и образованной, следила в Городе за орфографией, пунктуальностью, в случае осложнения оперативной обстановки занимаясь точечным бомбометанием.
Не отставала от подруг и Рен, любящая достоинства и переживающая за временные недостатки своих подруг. Была она от рождения блондинкой, но, чтобы не сливаться в дни летнего равноденствия со Светлянкой, попросила Брунгильду нашаманить брюнетный колор причёски.
Брунгильде, как всегда, было не жалко, и теперь спутать Светлянку и Рен было сложнее.

Подругам очень нравилась их брюнетка, особенно её привычка носить с собой воздушные, забавно подпрыгивающие шарики, и Рен специально для них всегда имела при себе не менее двух.

Мужские друзья высвистили в окошко женских, наговорили им кучу скабрезных комплиментов.
Календарь, правда, в свойственной ему простоте попенял У-2, что она не так быстра, как раньше.

- Отяжелела я, - добродушно сообщила У-2.

И уже вшестером компания направилась к обиталищу оплота шаманизма.

Календарь первым подошёл к невысокому тыну, сооружённому из дружелюбно заточенных кольев. Заборчик был ему знаком - когда он в прошлый раз удирал от разбуженного Шамана, не рассчитал прыжок, и немного повисел на оградке, верхом.

Знакомый Календарю заборчик окружал удел Брунгильды. Календарь вытянул то, что считал шеей, и увидел её самое.



Брунгильда, в синих трениках с заплатой там, где у джинсов лейбл, полола тяпкой сорняки. Вернее, это тяпка полола, а ведунья стояла метрах в трёх от процесса, и покрикивала строго на тяпку, когда та отвлекалась и начинала гоняться за выползшими после дождя червяками.
Червяки были из огорода Брунгильды, из-под сектора конопли, поэтому длиною по два метра… Календарь таких и не видел никогда.

- Хорошо, что и они меня не видят,- подумал Календарь…

Ближний к нему червяк повернулся на мысль, но был вовремя разрублен пополам подкравшейся на цыпочках тяпкой.

- Я те щас! – рявкнула на расшалившийся хозинвентарь глазастая Брунгильда.

Календарь пригляделся… и обречённо охнул про ёлки, ёлкину маму и ёханый карагандец. Причёска Брунгильды была сегодня опять циановой, ничего хорошего это Календарю не предвещало.
В этот момент Брунгильда, проследив голодный взгляд разрубленного червяка, увидела Календаря.
От её взгляда у Календаря заболели разом все зубы одновременно, и он беспомощно посмотрел на Пужапа.

Пужап всем своим видом выразил готовность помочь, но как-нибудь позже.

И он, и Календарь, и все в Городе знали наводящее ужас заклинание Брунгильды. Звучало оно как «агащамля!», и многие предпочитали убить себя об стену, чем услышать это обращённым в свой адрес.

- Тю, хлопче,- холодно и спокойно сказала Брунгильда, подходя с обратной стороны тына к Календарю, - и зачем это тебя, такого красивого, сюда намыло?...

- Брунгля,- прошептал Календарь,- я числа потерял, все… я теперь никто, и звать меня никак.

- Дюже похано, конечно, но я тебе что - швидка медична подмога?... – отрезала Брунгильда,- И что теперь, ходишь по дворам, побираешься?

- Меня к тебе все послали,- беззвучно прошмякал верхней губой о нижнюю Календарь, - я вот и пришёл.

- Какого рожна ты припёрся, - оглядев Календаря с ног до черепа, процедила шаманша, - ни толку с тебя, ни проку… Как при числах был – гоголем ходил, а как стал дыркой от бублика – так сразу бурлак на Волге?...

- Не смей со мной так балакать, баба! – вдруг неожиданно для себя самого пискнул во весь голос Календарь, - Я состоявшийся человек, у меня три подвала, сарай у кладбища и вегето-сосудистая дистония в собственности!... у меня внуки скоро, может - уже завтра...!

- Я гляжу ты, парубок. раздухарился...- скучным обыденным голосом сказала Брунгильда, - наглеешь не по чину, старших не чтёшь, фишку не сечёшь. Я так розумию, шо надо тебя отправить к Микропуку в подопытные, скучно ему одному под микроскопом. Которые без смирения и благодарности - те вот прямо сейчас станут микробами свиного гриппа, и пойдём мы все к Энчику смотреть, как Микропуку уже не так и скучно не одному... Которые тут в микробы хочут?

Календарь вдруг отчётливо понял, что сейчас ему будет «агащамля».

Беспомощно оглянувшись, он приготовился добровольно упасть в обморок, но не успел.

- Агащамля, - спокойно, даже как-то буднично сказала Брунгильда.

Сзади по плечу Календаря похлопала нежная и костлявая рука вегето-сосудистой дистонии, и он потерял сознание.

Календарю и раньше часто приходилось бывать без сознания. Он частенько забывал его дома или в гостях, что не мешало ему давать указания по работе и участвовать в кипучей общественной деятельности. Он так привык обходиться без сознания, что даже будучи при нём, часто намеренно уходил в несознанку.

Но в этот раз вне сознания было откровенно неуютно. Когда Календарь понял, что он внутри обморока, он осторожно протёр кулаками глаза, отчего глаза стали красными, а руки – в туши. Пока он решил открывать в целях безопасности не оба глаза, а только один.
Открытый глаз, как перископ древней дизельной подводной лодки, обшарил окрестности. И упёрся в Микропука, спокойно стоявшего рядом с распростёртым Календарём в ожидании, когда тот очнётся. Микропук был в марлевой повязке, с ланцетом в руке и много, много больше и значимей Календаря.


- Что, милок, очнулся?, - спокойно спросил Микропук, - ну-с, приступим, пожалуй…

Календарь приоткрыл второй глаз и над головой Микропука увидел огромное, лупастое жерло микроскопа и безучастный зрачок профессора Х.В. Энчика в нём.
Микропук поместил Календаря в клетку и, прислушиваясь к периодическим рекомендациям профессора, стал её нагревать. С неприятным скребущим звуком заработал фотосинтез, и клетка начала делиться, от чего Календаря начало рвать.

- Порвут же, вивисекторы...- обеспокоенно подумал Календарь.

К неприятным ощущениям от делящейся вместе с частями Календаря клетки вдруг прибавились хлёсткие звуки. Кто-то сильный долбился Календарю в аську.
Последний раз Календарь испытывал подобное, когда за неосторожно брякнутое слово Светлянка, У-2 и Рен множественно били его веслом по емайлу.

Календарь бросил взгляд на Микропука, сосредоточенно занёсшего над головой ланцет, и с удовольствием потерял сознание ещё раз.

Переход в реальный мир был болезненным. Рядом с лежащим Календарём сидели на корточках Пужап и Ар Синий и деловито хлестали его огромными пролетарскими ладонями по щекам.



- Тридцать восемь, тридцать девять… – донёсся до Календаря голос У-2.

У-2 руководила процессом реанимации Календаря с периодичностью, бесстрастностью и интонацией загребного на гоночной лодке-восьмёрке.

Увидев, что распухшее лицо Календаря приоткрыло щёлки глаз, друзья прекратили его лечить, и стали громко звать спокойно болтающую с кем-то Брунгильду.

Но отреагировала не Брунгильда (она вообще в принципе редко реагировала на Календаря...), а её собеседник. Подошёл к Календарю и вежливо опустился рядом на корточки.
Календарь сьёжился и охнул,… .сквозь пелену обморока на бесчисленного бедолагу в упор, не мигая, смотрела его личная Сердечно-Сосудистая Дистония.

Календарь пригляделся - и захотел снова уйти в очередную несознанку. Но вспомнив, что там его ждёт Микропук, усилием воли удержал себя.
Сердечно-Сосудистая Дистония сердечно улыбнулась ему, показав клыки. Это был... Пастор Пупин!
- Никто не знал, а я Бэтмен, - доверительным шёпотом поведал Пупин.

- Шо, касатик, очнулся?... – раздался весёлый голос Брунгильды

- Что… что это было?.. – прошептал Календарь.

- Это, родной, был катарсис у тебя, Кризис по-вашему, по деловому,- ответила Брунгильда, - Ты чо себе думал, раз ты Кризиса не видишь – его нет? А он, как видишь, есть.

С этими словами Брунгильда велела поднять изрядно запылившегося Календаря на негнущиеся, подгибающиеся от подагры и от пережитого ноги, неслышными шагами подошла к Календарю поближе.

Брунгильда остановилась вплотную к Календарю и заглянула ему в глаза. Что она там увидела, было никому неизвестно, но вздохнула тяжело.
Желая убедиться в том, что сейчас Календарь мысленно с нею, а не с Микропуком, она спросила тест:

- Кто победил на Евровидении?

- Александг Ыбак, - не соврал Календарь.

- А про что пел? - не унималась Брунгильда, наивно пытаясь разбудить в Календаре логику.

- Про Сказку, - так и не понял ничего Календарь.

У-2, Светлянка и Рен, видя, как мучается Брунгильда, на всякий случай зашли Календарю за спину и по бокам, заняв привычные, хорошо знакомые атакующие позиции. Боевое слаживание было у них отработано, как часы – в небогатые времена подобные построения помогали им с Брунгильдой заработать немного денег с припозднившихся туристов в ближайшем дендропарке… тогда тоже Брунгильда сначала подходила к туристу спереди и заглядывала в глаза, а часы, ботинки (летом) и шубы с шапками, горжетками и муфточками (зимой) чуть позже уносили в общежитие её подруги.

С чиханием, выхлопом и двумя журналистами внутри рядом остановился милицейский Уазык. Из окна высунулся Экспресс и зычно гаркнул:

- Чё, убили уже кого?...



Но увидел Брунгильду, остановившиеся глаза Календаря и нажал на газ. Уазык подумал немного, матюкнулся, укатил.

Брунгильда, убедившись в отсутствие какой-либо мысли в глазах Календаря, примирительно сказала:

- Ладно. Сказали тебе начинать с нуля – будет тебе ноль.

Календарь вспомнил, что по вторникам Брунгильду следовало звать не просто Циановокудрой, но Циановой Звездой. В этот день недели ( в силу понятных причин Календарь не помнил, по каким точно числам) Звезда улетала общаться с другими Звёздами, о чём потом ходили самые невероятные слухи и пикантные фото.

Брунгильда повернулась к своему огородику, негромко свистнула.
Из дальнего угла участка с места сорвалось и побежало на кривых лапках к собравшимся небольшое строение, по виду напоминающее сильно вытянутый в высоту скворечник, с окошком на дверке.
Когда скворечник подсуетил поближе, Календарь увидел, что нулей у него на дверке целых два!

Брунгильда сняла один ноль и протянула его Календарю.

- На, владей. Ноль у тебя уже есть, есть с чего начинать. Опять прос… (Брунгильда вспомнила, что это Детская Сказка, и поправилась) , - опять утеряешь, падла – больше не приходи.

С этими словами Брунгильда вышла из Сказки, а скворечник засеменил на место. Календарь успел увидеть, как оставшийся ноль у него на дверце превратился сам собой в букву «Ж».

В окружении друзей и подруг Календарь двинулся прочь, раздумывая, как ему быть, есть и пить дальше.
Судя по всему, в Городе уже все знали о случившемся с Календарём. Стоило отойти от домика Брунгильды, как бывшего численника мгновенно окружила толпа мальчишек, дружно и звонко орущих:

- Ноль, ноль без палочки!...

Особенно старался один, самый шустрый мальчик. У него было так много имён, фамилий и прозвищ, что люди помнили только кличку – Сержио.
Чтобы не повторять всякий раз все имена мальчугана, Жители сговорились называть его И Сержио Тоже.

Календарь потрепал И Сержио Тоже по кудрявой голове и подумал, что начинать всё с нуля - не так уж и плохо.
Он дал сам себе обещание обязательно найти к нулю ещё и палочку, и наладить, наконец, личную сексуальную жизнь.

Календарь громко, неожиданно захохотал, испугав всех, и бодро зашагал вперёд.

Впереди было много дел, ненайденных чисел и спасительных обмороков.
Но это будет уже в Другой Сказке.



КОНЕЦ Просто Детской Сказки.

[Manya_K]

Автор

Недлинная повесть-пьеса.


Кирилла Петрович - EXpressprePRINT

Маша - Manya_K

Дубровская - Irene

Юра Шатунов, медведь - KALENDAR.RU

Дуб - Page Up

Дупло Дуба - квартира Page Up -а

Птицы - ptitsa

Стряпчий - Arsenij

Псарь - ...всё врут календари...

Счастливый конец - ochevidets

Поисковый робот Google - AMGrafix

Приблудившийся Цыган - Micropack

Брандмейстер - Евгений Кан

Спицын - iSergio


Пролог:




... Что ж, извольте, я расскажу вам о медах всё!...
- сказал Кирилла Петрович, вальяжно развалясь в летнем плетёном кресле-качалке, стоящем в окружении такого же дачного вида утвари: дышащего жаром углей мангала, кутерьмы качелей и беседок хитрой старинной вязи, за которой и хотел бы, а не увидишь, кто внутри вечеряет.

Кирилла Петрович, помещик строгой репутации и известного нрава, собрал в этот вечер гостей, желая просветить их в науке, кою сам превзошёл с избытком - науке о тайнах смешения медов.

Ожидая своего часа, в ногах у Кириллы Петровича сидел на корточках одетый в жилетку и лапти медведь, самозабвенно, со чавканием грызущий с головы брошенную кем-то воблу.

Справедливости для, надобно сказать, что чистая публика, собравшаяся в тот день у Кириллы Петровича в саду, не особенно вслушивалась в его учёные речи.

Каждый из приехавших уже успел отпробовать медов из нескончаемых подвалов хозяина… уже были отпечатаны и восхвалены Glayva, Honey punch и Tauca, на подносах у челяди воспаляла аппетит прозрачная, как слеза единорога, анисовая с собственного ледника, а на деджистив были обещаны Fernet Branca, Irish Mist и Drambuie (последний особенно ценился присутствующими дамами за изумительную особенность придавать прищуру глаз воспаляющий разум блеск).

Один из гостей, хорошо известный обществу как Поисковый робот Google, без лишнего стеснения опробовавший уже всё предложенное хозяином, да добавивший для закрепления вкуса пару-тройку крепких глотков из принесённой с собой фляжки, и вовсе заявил довольно громко, что теперь-де вольно Кирилле Петровичу важничать да говорить пустое, пока обед стынет... ( )

Заметив сие, и будучи человеком образованным и глубоко учтивым, зачинатель le réveillon счёл уместным не настаивать немедленно на продолжении лекции, а обратил внимание гостей на дочь свою.

Маша, так кстати вышедшая из беседки, нежно держалась за руки со своею maîtresse, известною в обществе как mademoiselle Дубровская. И, надо сказать, составляли они чудную пару.
Присутствующие разом обернулись, с интересом разглядывая барышень.

- …Эх, - молвил Кирилла Петрович, любуясь наследницей прилюдно, – экая вымахала в саженный рост!...
А ведь совсем недавно была мне по пуп… время-то как идёт!... бывало, расшалится с лопаткою, крикну ей строго:
- « Ша, Маня!...» - она и покраснеет, описается..., а то краской циановой любила себя мазать поверху, и в корыте банном не отмоешь…

- Ах,… что Вы, тятенько, право… - краснея, будто в подтверждение отеческих слов, глубоким шёпотом произнесла Маша, - мне после Ваших окриков по сию пору шаманы ночами снятся, да всё расписные да бритые почему-то…

- Ah, аh, bébé charmant… - зашелестела публика.

Дубровская меж тем, нахмурившись, обратила внимание своё на медведя. Медведь, будто зная что, оставил воблью голову и подвинулся за спину Кирилле Петровичу.

Кирилла Петрович погладил медведя по башке и дал ему морковку. Медведь благодарно заурчал, продолжая опасливо коситься на Дубровскую.

- …Вот ведь – безмозглое создание, - сказал Кирилла Петрович, - видом страшное, двух слов связать не может, а тоже похвалы ждёт… Дашь, бывалоче, лакомство или, допустим, денюжку поблестючей – радуется, прыгает на кривых лапках… . У пупочка прижмёт подарочек – и прячет от взгляда чужого , сам себе тетешкает. Или за щеку засунет, дуралей, и посмотреть вынимает, когда думает, что не видит никто…
Вообще, у нас один Псарь его понимает… Псарь мастер сказки завирать, как зачнёт – медведь лапу в рот, и ну сосать, слушает, чмокает, глядишь – и сморило его, захрапел…

- А скажи мне, батюшко, когда ж Псаря в виду нет – что сосёт сиротинушко?...- заинтересованно воскликнул один из гостей, хлебосольный и радушный помещик Дуб, коего все любили за малый рост, тщедушное сложение и быстрый ум, так не вязавшиеся с его родовой фамилией.

- А разное сосёт,- рассеяно ответил Кирилла Петрович, думая уж о своём, - Ты, Дуб, к зверю близко-тко не подходь, задерёт ненароком ещё…Иногда смотришь на тушу его здоровенную – ну, чисто дитё, шило в заднице. Ладно, хлеб отработает, для дела завёл я его, какого – позже всех оповещу…

На этих словах хозяин вновь повернулся к дочери и её спутнице.

- Вот,- почти торжественно возгласил он, - милостивые судари и сударыни, позвольте представить вам учёную часть нашего дома. Дочь мою, попрыгунью, вы и так знаете с младых пяток, а ныне с воспитательницей её я хочу вас сейчас познакомить… нуте-с, госпожа Дубровская, соизвольте подойти… да оставьте Вы уже Машенькину ладонь, не убежит она от Вас!

Успокаивающе кивнув Маше, которая заметно волновалась, Дубровская сделала несколько решительных шагов в сторону кресла Кириллы Петровича.
Медведь, не найдя возможности отодвинуться далее, нежели ему это уже удалось прежде, в отчаянии закрыл лапами глаза и замер.

- Господа,- продолжил меж тем Кирилла Петрович, - я – счастливый наниматель этой дамы. Как известно вам, сам я в науках не превзошёл, люблю лишь раскрашивать и править цветом нарисованные другими картинки, по-умному сказать – корректирую цвет… хе-хе, мда. А вот мамзель Дубровская – напротив…

Кирилла Петрович даже привстал было, чтобы удобнее размахивать руками в жестикуляциях, однако продолжить ему не дали.
От ворот усадьбы вдруг раздалось зычное:

- Пожар! Пожар! Где-то горит! Рятуйте, люди добрые, бегу тушить…! ой, ловите меня четверо!..- громко и членораздельно голосил здоровенный детина, обёрнутый, вопреки летней жаре, в восточный малахай.

Несмотря на то, что не переставал орать, шёл богатырь размеренными шагами, ни на пядь не увеличивая размах похожих на воротные столбы ножищ, пока не подошёл к хозяину поместья и его гостям.

- Ты кто таков? – взревел Кирилла Петрович, - и почему попустительствуешь себе в моём доме горлопанить?...

- Не изволь гневаться, вашество, Брандмейстер я, по пожарному делу – кротко пробасил новоявленный собеседник.

- И где пожар? – оглянулся вкруг себя помещик, а вслед за ним и все гости.

- А нету пожара, упаси господь, разве, ежели б был пожар – я б здесь стоял так покойно? – с резоном отвествтвовал пришедший.

- Так что ты орал? Чего тебе надобно? – возмутился Кирилла Петрович.

- Так как являюсь я Брандмейстером, то пришёл ко Вашему благородию на работу устраиваться! Посему и орал, как будто бы уже служу, дабы вашество знало, значить, как оно будет, ежели что! – доложил Брандмейстер по форме… - я ведь не первой раз к Вам хожу, ажно третий … помните – кузнецом был, по металлбиндевому делу… а ещё, лабаз хотел открыть, сельпом назвать… неужто запамятовали, как не взяли Вы меня, Псарь взашей толкал и костерил изрядно?...

- И что ж, ежели возьму я тебя – ты вот так и будешь кажну ночь орать, девок моих пугать?- успокоившись несколько, спросил Кирилла Петрович.

- Нет, батюшко милостивый государь мой, не буду – заулыбался в аршинную харю детина, - как я есть хороший Брандмейстер – я спать буду, крепко. Ты токмо, милостивец, оклад мне какой ни есть положи да выдавай вовремя, и ни о чём не беспокойся – не увидишь меня, не услышишь, а пожар случится, да погорит чо – дык на то божья воля, ему супротивличать нельзя… Но по моему разумению – не дОлжно, коли Брандмейстер есть, да сытый, да нос в табаке!...

- Иди пока, я подумаю. Да не ори там, никшни! – прикрикнул барин и вновь пригласил гостей ко вниманию.

- Господа! – продолжил он речь, прерванную было неожиданным приходом визитёра,- как известно вам, у меня сегодня именины. Да и не только у меня, но и некоего сообщества, кое я содержу и направляю!... Название сего сообщества я донести вам не смогу, ибо пишется оно на арамейском языке (в доказание слов своих Кирилла Петрович продемонстрировал собравшимся стряпчую бумагу, на которой действительно было написано странное для русского взгляда название XPRS), а как произносится – и пытаться не буду, с нами дамы, да и мы не извозчики.

- И вот подумал я, - продолжил воодушевлённо оратор, - а не пора ль мне закрепить итог жизни, не сделать ли себе такой подарок к стольким праздникам?...

Далее он размышлял вслух, а гости внимали, прислушиваясь не шелохнувшись.

- Дом у меня, как вы знаете – чаша полная, казначейских билетов не считаю, выезд – наилучший в наших местах… правда, скотина урядник запретил мне полгода им пользоваться – на встречное поле, вишь ты, заехал я, не спросясь его.. а пропойца мировой судья подмахнул его писульку, не глядя, и не внемля мне… да ладно, отольётся им, да и нет худа без добра – отдохнут лошадиные силушки, подковы им поменяют, бока надрают до блеска…

- Так что с недавних пор я занимаюсь только отрадой мыслей моих, Машенькой...- с видимым удовольствием продолжил Кирилла Петрович, - Для развития её я и выписал ей наперсницу и учительницу – мадемуазель Дубровскую… она наукам горазда - и рисует, и пишет, и политесу разговорному обучена, Машенька в ней души не чает, сам не раз видел, как расходятся они после занятий под утро утомлённые, но довольные…

- И вот настал момент…- голос Кириллы Петровича стал торжественным и звенящим, тишина в паузах его речи не прерывалась даже запойными в этих местах комарами, так что гостям не было нужды от них отмахиваться…, - настал момент, когда я рад объявить: я решил выдать дочь мою замуж!

Присутствующие радостно ахнули, дамы быстрословно зашушукались, считая варианты.
В поднявшемся шёпоте и переглядывании никто не обратил внимания, как побледнела и закусила губу Дубровская.

- Кто же он? ...откройтесь!... – раздались возгласы.

- Достойный дворянин, служивый в прошлом человек, хорошо вам известный – наш ветеринар (все помнят, как он ловко периодически лечит медведя?...), господин Счастливый Конец!
Ведомо мне, Машенька ему давно нравится, знаю: и он ей придётся по душе, а особливо – фамилие его, как сойдутся поближе.
Так что, господа, обьявляю помолвку!

Откуда-то сбоку появился и встал рядом с Машенькой Счастливый Конец, отслонив от неё будто окаменевшую учительницу.

Но его превосхожительство Счасливый Конец не успел и слова вымолвить, как вперёд гостей выступил помещик Дуб.
Неожиданно сильным и пронизительным голосом он запел в честь обьявленной помолвки старинную Прощальную Девичью, освобождаясь от нахлынувших на душу его чувств и жалея уходящую девичью долю Машеньки.

Выставив вперёд правую ногу и подняв голову, трогательный в своей искренности Дуб выводил напев так, что все замерли... и, забыв про разницу сословий, внимательно стали прислушиваться к руладам древней печали...

Ой, да на лугу далёком пегая корова,
Ой, да на душе моей беда...
Тятя!... Молодуха я, к мужу не готова,
Из дому Вы гоните куда?...

Дуб пел - и плакал, не замечая слёз и не пряча их. Он пел так, будто это его, а не Машеньку отдают вечор Счастливому Концу на вечное владение ... и все как-то сразу поняли - сам Дуб скорее утопился бы, нежели стал жить со Счастливым Концом женой его.

Даже Кирилла Петрович смутился и замешкался, а где-то близ людской в голос зарыдала прислуга.
Завыл медведь.


...Откуда-то сбоку появился и встал рядом с Машенькой Счастливый Конец, отслонив от неё будто окаменевшую учительницу...

- Экай прыткий… - недобродушно пробурчал невесть откуда взявшийся тут Псарь, - вишь ты, с пятки на носок, девку видит – сразу скок… охолони-тко, паря. Она пока шта отцова дщерь, а не мужнина жена, ты свой таз отпяль подальше-та, отпяль, ну.

Счастливый Конец не то чтобы уж очень радостно, однако убрал правую руку из-за спины Машеньки за спину себе, не мешкая.
Нельзя сказать, что Дубровская тут же успокоилась, но красивый, похожий на игрушечный пистолет ото лба Счастливого Конца убрала куда-то в складки воздушных одежд.

- Так и лучше, - одобрительно заметил Псарь, - барышню обаять – не медведя врачевать, тут политес нужен.

Заслышав, что речь идёт о нём, медведь оживился и заплясал на корточках, как делал всегда, когда речь заходила о нём.
Заулыбавшись новенькими зубами, лоснящийся от каждодневного пережора и перепития косолапый смотрелося умильно и немного плюшево.

- Ишь ты, заскалилсо, заулыбалсо, тролль бесхвостый…- обзывая по-заморскому кикиморой и отвлекаясь от дел сватовских, хмыкнул Кирилла Петрович, - Псаря увидал, сказку ждёт…
- А как звал я его недавно, и носом не повёл, перед гостями опозорил, я уж и сам хотел к нему подойти... а он, стервец, ну бежать на кривых лапах своих, будто дело у него срочное образовалось вдали от людских глаз...- осуждающе, будто на плаху, молвил Кирилла Петрович.

- И образовалось, знамо дело, - сухо защитил питомца Псарь, - известно, как это у медведей бывают, когда болезнь. Ты бы барин, нос зажал да по следам бы и нашёл, недалеко было.

- А вот прикажу сей же час кому-нить, да хоть вот Дубровской, его стрельнуть, чтобы не шалил со мной впредь, позорник!...- думая вслух, сказал гостям барин, - вот ещё по два мёда выпьем – и устроим забаву, а?...

Дворня толпой унесла кулём опавшего медведя, и внимание публики переключилась было на Машеньку, рдеющую, щеками на бледном лице от приключающегося здесь и сейчас, будто свёкла в сметане. Но, видно, боженька сегодня девушку жалел, и новое событие направило внимание собравшихся в ином направлении.

За воротами усадьбы зазвенели вдруг колокольцы, и в распахнутые быстро ворота влетела двуколка, запряжённая парой гнедых.
Сидевшие в ней новые гости изрядно были уже навеселе, отчего говорили витиевато и с выражениями, пристойными более для конюшни, нежели к применению в обществе… впрочем, присутствующие пиитов сих знали давно, и к особенностям их манер успели привыкнуть.

Были то: записной гуляка, бесшабашный волокита и бретёр Антон Корнухович Спицын (…публика, надо сказать, с момента знакомства с г-ном Спицыным, была изрядно озадачена его мудрёным отчеством и долго бурлила кривотолками…), а в друзьях с ним – известный свету крючкотвор Стряпчий, по случайному совпадению с фамилией своею действительно служивший стряпчим, он и управлял гнедыми, не доверив вожжаться с ними более нетрезвому товарищу.

В тот момент, когда повозка влетела во двор, и конские морды, пенные, как бокал крушовицкого, замерли в метре от гостей, в закрываемые уж челядью створки боком, тихой сапой, появился во двор Приблудный Цыган с гармоникой за спиной, сам себе по обыкновению бьющий на ходу в бубен.

- Почему крик? – обратился к гостям Спицын, - уж не случилось ли чего с Россией-матушкой?...

- Да с ней каждый день что-нибудь случается, - отвечал ему на это Кирилла Петрович,- что ж нам теперь, обораться, что ли…

И продолжал:
- Машка моя венчаться вздумала, вот и шумит народ, от радости… да ещё медведь обморочный всех насмешил… Да вона, кстати, его обратно несут – откачали небось, в колодец-то окунув многократно... Вы слезайте-ка, гостюшки, вы-то оба-два мне как раз и потребны, работа вам есть, бесстыжие рожи… . Есть нужда бумаги кой-какие составить, да правильно, да побыстрей.

- Это мы враз, - сказал Стряпчий, чуя наживу за безделье,- это мы с Корнуховичем любим и уважаем!

- О-мля, да у вас здесь цветник, - протянул Спицын с прононсом, тоном небезызвестного поручика Ржевскага, описанного недавно столичным сочинителем Пушкиным в образе дона Хуана, - есть за что подержаться!...

С этими словами он попытался ущипнуть хоть за где-нибудь худую, как щепка, Дубровскую, оказавшуюся к нему ближе всех, на что та холодно и одобрительно улыбнулась.

- Не до вольностей сейчас,- сухо сказал Кирилла Петрович,- венчание готовить надо, да заодно и свадебку. Сей час поздно уже, переспим, чем бог послал, да с утречка и начнём хлопоты.

Все согласно закивали и стали расходиться, сговариваясь, кто где с кем спит. В суматохе этой никто и не обратил внимания, как пристально следит медведь за Приблудным Цыганом, пытающимся казаться не собой.


Быстро наступившая ночь угомонила шумы, но не шёпоты…
Разделившиеся по интересу обитатели усадьбы большинством своим не спали, давая волю словам и желаниям, которые не смогли или не захотели проявить, покуда было людно.

Любопытный слушатель, буде имел бы он возможность переходить от одного приоткрытого окошка к другому, многое мог бы для себя уразуметь.
Так, остановившись на минутку у распахнутых доверчиво ставен, мог бы он услышать, например, отрывок такого разговора:

- … ах, Машенька, душа моя!...- сказал первый голос, - видит бог, твой papa убил меня сегодня своим неуместным юмором про свадьбу и Конца! Ну, представь, ты - и Конец!... я в страшном сне не могу представить это... Конец помеха нам, разве не так?...как можно?... нам и без него было так хорошо,

-… Боюсь, он не шутил…- отвечал ему другой, не менее нежный в интонировании голосок, - Вот уж сколько времени, заметив моё расположение к тебе, он говорит мне: «Сколько не вейся, а Концу быть!»… в последний раз я уж, не стерпев, надерзила ему, что хочу быть отдана другой, и быть век ей верной, но куда там! Он рассвирепел, упрекнул меня, что веду себя глупее медведя, что, по его мнению - уж дальше некуда... Обозвал меня звездой и пригрозил, что, если не одумаюсь - волею своею выдаст тебя за Спицына… мол, зрелище пары таковой, стоящей у венца, изрядно его позабавит… И ещё он спрашивал меня, зачем хожу я на вечерние уроки в кожаных скаковых лосинах, с плётками и в ботфортах… а я, смешавшись, не посмела ответить ему правдою… ох, уж не подозревает ли он нас в манкировании занятиями французским?...

- О нет, Машенька, - раздался грустный ответ, - твой papa может быть спокоен!... я обещалась ему научить тебя знатно уметь по-французски, и слово своё держу. Но если завтра же с утра он не передумает о венчании, клянусь чувством к тебе – я застрелю его медведя, стану bandit d'honneur и уйду в бунтовщики хуже Пугачёва!

- По секрету скажу тебе, что папенька и сам хотел вскоре обьявить гон на медведя, говорил – Сезон начинается, мол, самое время… тут ещё медведь так кстати выходной ему испортил сюртук ...
Псарю велено готовиться.... тот вроде как стал говорить, что по святцам ещё рано, но папенька отмахнулся – мол, не переживай, всё врут календари… А животный и не думает ни о чём, знай себе ликёры кушает ежевечерне, да бормочет пьяное…

- Довольно о медведе, иди сюда, я преподам тебе урок!... ведь я учительница, и обязана быть строга с тобой, не так ли? – на словах этих из окошка раздалися смешки, и членораздельная речь сменилась звуками обучения.

Любопытствующий слушатель покачал головой и отошёл к следующему окну, удивляясь тому, как это может учительша быть на «ты» с дочкой барина.

И уж, наверное, существуй такой любопытный слушатель в реальности - он бы не остановился на достигнутом , а отправился бы далее...
Как говорилось уже, по случаю последних летних вечеров, предваряющих теплотою своею прозрачную холодность осени, окна все были в ту или иную широту раскрыты, а молчать в тот вечер никто не желал.

В следующей комнате говорили, естественно, о событиях сегодняшних, как несложно догадаться - о Машеньке, Дубровской и случившемся une histoire d'amour.

- ...Да давно это у них, - с пылом открыл потаённое Спицын, крутя слегка нервно в пальцах диковинный в этих местах i-пердюмонокль.

- Ещё до того, как барин поведал Машеньке, что на свете есть Счастливый Конец, который ей наречён, да и того, как официально познакомил её с Дубровской, барышня и учительница благоволили друг другу, - продолжал Спицын, - известное дело, Дубровская была поопытней, а Маша ею и новыми ощущениями очарована... Вот и наладились у них периодические дружеские сношения чрез Дупло Дуба.

Присутствующие понятливо кивнули.
Дупло Дуба, гостеприимная усадьба всеми любимого помещика, было хорошо известно как место, приятное во всех отношениях.
Оно было таким огромным и привольно раскинувшимся, что затеряться в нём для tet-a-tet было делом несложным не то что двум хрупким созданиям, но и остальным ста тридцати, а когда и ста шестидесятипяти гостям, которых Дуб с радушием обычно у себя принимал.
Бывать там настолько вошло в привычку, что в обществе стало хорошим тоном приговаривать: - " ...да пошёл б ты в Дупло!", желая сделать ближнему приятное и пожелать хорошего времяпрепровождения.

- Что же получается, господа!...- вспылил горячий Спицын, имевший свои виды и на Машеньку, и на Дубровскую... да и вообще все здесь ему нравились, не исключая Счастливого Конца и медведя... - Что же получается!... Нас - на бабу променяли?!

- Не вы первые, не вы последние, - неожиданно подал голос молчавший до того в тени Приблудный Цыган, - об этом уж давно и песня сложена.

- Споёшь? - хмуро спросил Псарь

- Извольте... раз обчество просит... - не выходя, по обыкновению своему на свет, неожиданно легко согласился Цыган.
Приосанившись, он продекламировал:

- Музыка народная, слова Д. Садовникова!...

и запел , аккомпанируя, согласно обычаю народа своего, сам себе в бубен и на скрипочке... Нотами попротивней, чтобы наверняка досадить медведю.
Медведь досадливо поморщился и чихнул, распустив вокруг себя такое облако пыли, как будто выбили впервые за много лет дедушкин пуфик.

Насладившись светской беседой, где никто из присуствующих не чинился, и все считали за обычное дело вечерять в одной компании с поющим Цыганом и медведем, чихающим от избытка пыли в носу, слушатель наш продолжил свой занимательный променад.

И замер в благоговении, ибо из следующей комнаты приглушёнными голосами раздавалось молитвенное бдения - там Кирилла Петрович и призванный им для такого случая Стряпчий говорили со Всевышним..
Очевидно, сама молитва ими была уже окончена, так как сейчас перешли они к обсуждению дел.

- Что за комиссия, Создатель? - грустно, но возмущённо вопрошал Кирилла Петрович, - быть взрослой дочери отцом?!...

Было очевидно, что названная перед этим комиссия его явно не устроила.

Стряпчий при этом показывал заранее подготовленные им бумаги, которые недвусмысленно подтверждали доводы о том, что существующая компенсация за столь хлопотное дело никак не может устроить привыкшего к точности исполнения обязательств Кириллу Петровича.
Какое встречное предложение высказал Всевышний, слушатель знать уже не смог, ибо за разговорами начало светать, и от греха он поспешил ретироваться восвояси.

А раз никто не видел, откуда он появился, то и мешать ему вернуться туда же никто не стал.

Начинало светать, вот-вот должны были уже запеть Птицы.
Обитатели усадьбы, глаз не сомкнувшие в эту ночь, ждали рассвета, а точнее - начала дня, который даст развязку забавного приключения, свидетелями которого им выпало стать.
Присмиревшие от гостевого гомона и суеты зайцы, оленёнки, грибы и лягушатки, во множестве водившиеся в тенистых угодьях Кириллы Петровича, тоже с нетерпением ждали пения Птиц и неизбежного вслед за этим рассвета... гости, с их многоголосьем, шелестеньем платьем и шампанскими выстрелами, не давали живности спокойно обитать, да и хозяин уделял пришлым гораздо более внимания, и это было возмутительно и печально.
Никто не спал, ожидание было оправданным и сладким, ведь каждою секундою оно приближало к развязке.

Птицы же, зная свой урок возвещения о рождении дня, закончили к тому времени поправлять и без того аккуратные гнёздышки, пересчитывать пёрышки родившихся птенцов и скорлупные домики пока неродившихся.
Конечно же, сверху они явственно видели ожидание и нетерпение, им тоже хотелось быстрее возвестить новый день, увидеть открытые клювала родившихся птенцов и услышать осторожные постукивания неродившихся. Но у Птиц был свой распорядитель, и он должен был дать им знак.
И они дождались. Мелодия ночи едва ощутимо, почти неслышно разбавилась ноткой первого показавшегося за горизонтом прозрачного светлого лучика, а Птицы уж мигом подхватили эту нотку, и чистыми переливами подарили всем ждущим.

- О, Птицы!, - воскликнул, выглядывая из открытого настежь утренней прохладе окна помещик Дуб, рядом с домом которого Птицы всегда селились особенно охотно, - здравствуйте, Птицы! Доброе утро!

По умолчанию все собирались у беседки, оговорённого особенно времени не было, оттого выходили кто как мог.

Вначале вышел хозяин. Кирилла Петрович вышагивал бодро и размашисто, по устоявшейся привычности считая шаги, удары сердца, появившиеся за ночь грибы, Птиц на ветках и количество зёрен риса, кои предстоит выделить сегодня на утренний плов.
За ним семенил изрядно истомлённый ночным бдением Стряпчий. В длинных чёрных одеждах, с горящими глазами на бледном лице и азартными кудрями был бы он похож на причетника, когда б вместо четок не были у него в руках счёты. Коими он досадливо помахивал, говоря разное, не приспособленное для женских ушек. Видать, ночью в переговорах бухгалтерия не осилила Дух Святой, и теперь Стряпчий досадливо переживал.
Следующим показался медведь. Увидев Кириллу Петровича, он радостно поскакал за ним на кривых лапках, свалив на сторону язык и потешно болтая куцым хвостом... ну, чисто ручная собачонка китайской хохлатой породы.
Кирилла Петрович посмотрел на вечно голодного питомца и хмыкнул, вспоминая.
Впервые они свиделись с медведем, когда барин, поддавшись на уговоры Поискового робота Google, отправился в лес, и случайно натолкнулся на запрятанную в тьмутаракани берлогу медведя. Познакомились, принюхались, потом медведь пришёл к Кирилле Петровичу раз, другой... каждый раз уходил он от барина в таком непотребном виде, накушавшись медов, что и отпускать его было страшно. Вот однажды и прижился навсегда.

А когда пришло время давать медведю имя, вспомнили, что как-то пытался после медов косолапый петь, и какой ужас это вызвало в тонких натурах Кириллы Петровича и жены его, Катерины. Поэтому единогласно медведь-шатун был назван Юрой Шатуновым, по прямой ассоциации.

По чести говоря, Кирилла Петрович неоднократно пытался сбыть мохнатую оторопь обратно, но Поисковый робот Google, прошастав по лесу несколько дён, берлогу не нашёл, отчего сказал, что, мол, её и не было вовсе никогда.

Потихоньку, не спеша, к финальной сцене подтягивались наспех умытые и не примявшие сном одежд своих обитатели гостеприимного поместья.

Вот уже и вышли все. Каждый, не подавая виду, ожидал чего-то такого, что можно будет потом рассказать в обществе как происшествие, свидетелем которого удалось быть. Но виду не показывали, лишь искоса посматривая на Машеньку и папеньку её, равно как и на Дубровскую и Счастливого Конца.

Дубровская, надо сказать, повела себя весьма решительно. Едва появивишись и, видимо, что-то решив для себя самой за ночь, она тут же подошла к медведю и положила ему в рот дуло пистолета. При этом проказница вопросительно глядела на Кириллу Петровича, будто назначая его виновником бед как своих, так и медведя.
Медведь, которому дыхание и так после вчерашнего давалось с трудом, ствол во рту воспринял с искренним недоумением, но сказать, по известной причине, ничего не мог. Да и не умел. Лишь смотрел умоляюще на Кириллу Петровича и, по обыкновению своему, мычал несуразное.

Тишина наступила всеобщая, лишь ойкнули Птицы, пряча родившихся и неродившихся птенцов своих под крыло, И верно, хоть и была Дубровская отличным стрелком, но иногда и незаряженный детский пистоль палит, куда ему вздумается.

В тишине этой раздался лишь сдавленный стон Приблудного Цыгана:

- Шкуру испортишь! - с этими словами Цыган умоляюще протянул руки то ли к Дубровской, то ли к шкуре неубитого ещё медведя... видать, были у него какие-то свои планы, и он переживал.

Сжалившись, Дубровская вытянула глубоко засевшее дуло изо рта медведя, и вставила ему в ухо. Медведь вздохнул, и вздох этот эхом повторили все присутствующие.

- Папенька! Не доводите до греха! - вскричала Машенька, - Вы же видите - всё против Вашего плана! Я ещё молода, чтобы жить с Концом, позвольте нам с госпожой Дубровской продолжить обучение, ведь я не превзошла ещё всех надобных наук!

Кирилла Петрович оглянулся на присутствующих. Счастливый Конец уже не выглядел таким счастливым, Спицын от избытка чувств забросил вертеть свой i-пердюмонокль и бросился зачем-то колоть дрова, а вокруг Дуба, прижавшись к его ногам, собрались все имеющиеся в наличие на подворье собаки, и он их, как мог. защищал.

Не зная, на ком сорвать эмоции, Кирилла Петрович прикрикнул на Псаря:

- Что молчишь? Что паузу взял? Как будет всё дальше?

- Word's don't come easy to me, барин, - смиренно отвечал на это Псарь, - но я бы на твоём месте девкам не перечил, не видишь сам разве - вожжами уже поздно, а замуж рано.

Кирилла Петрович вздохнул, утёр лицо заботливо поданным Дубом платком и произнёс:

- Живите, кто как хочет...

И, переждав положенное время, пока стихнут радостные крики и приветствия,... когда Маша кинулась на шею Дубровской, Спицын - Стряпчему, а медведь хотел Псарю, но осёкся... Кирилла Петрович заключил:

- Осень - она ведь та же весна, только зрелая.

Конец Повести.