Сказка Сказок, случившаяся где-то между 23 февраля и 8 марта.

[Irene]

Его заменяет мартовский Кот... Базилио:

[magneto]

А трулялята где? И кто время будет убивать?

[ochevidets]

Все, кто волею судеб попадёт в красивые (надеюсь) руки Деревянных солдатков Урфина Джуса.

[magneto]

Проверили уже на "деревянность"?

[magneto]

А деревянные солдтаки, .

[ochevidets]

для magneto: Если "да" то зря тему про встречу "замылили"...

[...всё врут календари...]

Расцеловав на прощанье Тортиллу и получив на дорожку дружеский пинок от Артемона, Папа Карло и Джузеппе подхватили под руки Буратино и отправились продолжать праздновать праздник.

Решено было пойти в бар Карабаса.
Собственно, решение было логичным, других баров в округе не было, а те, что были – так то были чисто смех и ужас, а не бары… говорят, кто-то даже видел, как из других, не Карабасовых баров, посетитель однажды вышел на своих ногах и мог говорить!... ну, что это за бар? С баром Карабаса такого не было никогда, да и быть не могло, оттуда – только враскоряку или ползком, вот как там было замечательно и толково всё организовано.
Сам Карабас, понятное дело, давно за стойкой бара не стоял, не барское это дело. Заведением и порядком в нём управляли его доверенные, Алиса и Базилио, уважительно окликавшие Карабаса не иначе как «Директор», и мечтавшие и сами тоже со временем стать Директорами хоть чего-нибудь, чтобы их тоже кто-нибудь так окликал.

Фирменным напитком бара был забористый самогон «Кир», ставший настолько популярным, что в народе повелось называть любителей вкусно выпить "кирюхами" и говорить «пойти, что ли, накиряться…» или «накирюхаться», кому как нравилось.
Мудрый Карабас чутко держал нос на клиента… он назвал бар так, как было удобно народу, и поэтому над входной дверью в заведение днём и ночью призывно моргало неоновым разухабистое название «Кирюха, наливай!»

Ввалившись в питейный зал, Папа Карло и Джузеппе пошли к стойке, чтобы промочить горло, а Буратино привычно пошёл вдоль столиков, чтобы подсесть к каким-нибудь умным людям и попытаться набраться ума.
Буратино любил набираться ума на халяву, и никогда не упускал такой возможности.

Завидев деревянного мальчика, тлеющий в центре зала камин немедленно плюнул в него пылающим угольком, но не попал.

Природа и рубанок Папы Карло, конечно, многим обделили Буратино, но любопытства в нём было с избытком… Поэтому, увидев за дальним столиком беседующих Дуремара и Храброго Льва, он сразу же к ним подсел, бочком опустившись на край длинной скамейки, неэлегантно подперев голову трёхпалой ладошкой и боязливо оглядываясь на ползущий по полу в его сторону злобно шипящий уголёк.

[...всё врут календари...]

Разговаривающие мужчины покосились на подростка, но особого внимания на него не обратили… а зачем?

Буратино кое-что уже слышал о Дуремаре и Храбром Льве.
Храбрый Лев работал охранником-администратором в стрип-клубе, которым владел Говорящий Сверчок, очень уважаемый всеми за исключительно профессиональный подход к делам. Все знали: если Говорящий Сверчок опять придумал себе дело – оно у него когда-нибудь обязательно получится, а как же иначе?
Вот и в своем клубе Говорящий Сверчок отдавался делу с головой, погружаясь в него целиком, только усики торчали. Не позволяя себе при этом, как обычно, ничего особо лишнего с персоналом и клиентурой.

Храброго Льва Говорящий Сверчок выбрал в охранники за стать, рык, кисточку хвоста и гриву, для имиджа мужского стрип-клуба это очень важно.

Стоило Храброму Льву показать стать, тряхнуть гривой, распушить кисточку хвоста и грозно рыкнуть – клиентки валом валили в клуб, чтобы их там охранял Храбрый Лев. Некоторые из них, правда, периодически принимали охранника за артиста, предлагая сто сольдо, но Храбрый Лев почти всегда отказывался. Он любил свою работу, а уходить с клиентками на сверхурочные ленился.

Буратино нравилось в Храбром Льве всё: и то, что был Храбрым, и то, что Лев. А особенно то, что Храбрый Лев относился к нему с какой-то особенной, почти отеческой заботой, опекая и помогая во всём… Иногда по ночам Буратино даже тайно мечтал, чтобы Храбрый Лев, а не Папа Карло был его отцом… ведь Львович звучало бы не менее солидно, чем Карлович. Но потом Буратино спохватывался, что это именно Карло его выстругал, а у Храброго Льва он будет лишь приёмышем, и передумывал.

А ещё Храбрый Лев дружил с Чипполлино, для которого Буратино… с которым Буратино… но об этом чуть позже.

Пока же Буратино прислушивался к тому, о чём говорили Дуремар и Храбрый Лев.
О Дуремаре Буратино знал совсем немного, Дуремар Буратину в упор не замечал.

[...всё врут календари...]

От автора:

[...всё врут календари...]

Особой профессии у Дуремара не было, как и особого дохода, поэтому он целыми днями перебивался с хлеба на воду в дорогих барах. Никто никогда не видел, чтобы Дуремар работал, но сам он считал себя писарем, так как мог красиво расписаться в ведомости за случайную шабашку.
Говорят, когда-то его занятием было уменьшение популяции пиявок, но потом он неудачно нырнул, ударился головой о воду и стал таким, каким был теперь - тихим и задумчивым.


Однако была у него одна страсть, которая не давала ему скучать, и не только ему - Дуремар увлекался бабочками, некоторые даже называли его за это бабочником.
Вот как раз о бабочках и беседовал Дуремар с Храбрым Львом в тот момент, когда Буратино носасто к ним подсел.

- ...Понимаешь, Лёва, - говорил Дуремар, - век красоты бабочки короток, его надо успеть уловить... Это не просто - бабочки существа суматошные, бестолковые даже, и не каждая из них сразу понимает, что должна успеть дать тебе уловить её красоту. Есть бабочки - просто куколки, а есть такие, что и не сразу их увидишь, пока она глазки не поднимет и крылышки тебе не откроет... думаешь, Лёва, увлекаться бабочками легко, думаешь - это забава?... нет, Лёва, это искусство.

Дуремар отхлебнул из бокала у сидевшего с открытым ртом Храброго Льва, который тоже очень хотел увлекаться красивыми бабочками, но стеснялся.

- Тут, Лёва, всё важно. Понятное дело - инвентарь... сачок должен быть не слишком громоздким, но и не маленьким, а то бабочки потом меж собой засмеют.., надо соразмерно, чтоб в руке лежал, как родной. И махать им без толку не надо налево и направо, надо с чувством.

Буратино приставил трёхпалые ручки к ушкам, чтобы лучше слышать, нагнулся вперёд и стал чем-то похож на большого ушастого дятла из тех, кого за упругость мозга и привычку всюду долбиться в народе зовут долболюбами.

- И не думай, что надо бросаться за каждой пролетевшей мимо бабочкой, - продолжил Дуремар, - иной раз так ошибиться можно... смотришь, вроде с виду нормальная бабочка, а приглядишься - овца овцой...
Ты, Лёва, если всерьёз надумаешь бабочкой увлекаться - сначала взгляд её поймай, там всё всегда есть, там вся её красота и готовность ею делиться... И обязательно приметы надо соблюдать: ну там, с похмела нельзя, сачок не поднимешь, да и не попадёшь.., а ещё нельзя говорить " я пошёл за бабочками", только - "по бабочкам", иначе вернёшься с печально пустым сачком.

Храбрый Лев представил себя случайно поймавшим на сачок овцу и ошалело замотал кудлатой головой... нет, решил он для себя, без Дуремара он по бабочкам ни ногой.

- А когда мы пойдём по бабочкам?... - решился спросить Храбрый Лев, тщательно подбирая термины.

- А хоть щас, - рассеянно ответил Дуремар, размышляя уже о чём-то своём, - ты думаешь, чтобы ходить по бабочкам, надо обязательно куда-то идти?... нет, мой юный друг, это можно делать стоя, сидя, даже иногда лёжа.

У Буратино в голове всё запуталось и замутилось. Он попытался представить себе ходьбу по бабочкам сидя, лёжа, всяко по-другому, и разные фантазии о похождениях Храброго Льва стали посещать его голову.